Но ужаснее всего выглядела кухня. В ней почти не было посуды – если не считать черепков на полу. Тару Анжелика обнаружила в посудомоечной машине. Нутро холодильника испускало ядовитые миазмы и набито было заплесневелыми остатками разнообразной еды, подгнившими фруктами, откупоренными бутылками.
Она не стала пить шампанское. Она выпила коньяку – хороший глоток из пузатенькой бутылки. Таким образом подготовившись, засучила рукава, препоясалась полотенцем и принялась за дело.
Яростное апрельское солнце, – наконец-то выпустили его серые тучи, дали выплеснуться, высияться! – перекатывалось в боках кофейника, играло хрустальными гранями масленки, било в глаза похмельному Ярославу Лапутину. Умытый, причесанный, в свежем халате, сидел он за накрытым столом, как свадебный генерал, как купец замоскворецкий. Только физиономия у него была не купеческая – растерянная и удивленная.
– Выгнать бы тебя, по-хорошему, – жалостно сказал он Анжелике. – Так любая шишига явится, скажет, что дочь. Это все филькина грамота, вот чего!
И потыкал пальцем в разложенные по белой скатерке скудные доказательства. Фотография, да бирка клеенчатая, да листок из книжки записной.
– Не Филькина, а Тятькина, – поправила Аля. – Так вы помните Варвару Борисовну Тятькину? Или нет?
Папаша отделался многозначительным мычанием.
– Я в молодости ходок был, знаешь, всех Тяп... тькиных не упомнить. Но вот так смотрю на тебя, и думаю – будь ты прощелыга, так за ночь бы уже квартирку почистила и усвистала. А ты прибираешься, завтрак готовишь... Да и на разговор с тобой меня тянет, а ни с кем давно не говорил. Люди – дрянь, не о чем с ними говорить. И я дрянь... Только с блядями говорю, они меня понимают. И сам я такой же...
– Вернемся к нашим баранам, – прервала похмельные излияния папаши Анжелика. – Признаете дочку родную?
– Хрен с тобой, признаю, – махнул рукой изнемогший депутат. – Открой холодильник, достань банку пива.
– Пива в холодильнике нет. Могу предложить «Алка-Зельцер».
– Давай...
Таблетки зашипели, весело запрыгали в стакане воды.
– И что тебе нужно? Денег? Сколько?
– Деньги пока есть. Жажду родственного воссоединения и нормальных отношений класса «отец – дочь».
– Чего-чего?
– Поживу я у вас, папуль. Может, пару недель, может больше. Домработницы нет, вижу. Готовить буду, убирать...
– Домработницы нет. Деньги украла и сбежала. Новой не нашел. Все некогда.
– Да уж, дел по горло... – иронически хмыкнула Аля.
– Не хами отцу! – грозно возвысил голос Ярослав и ухватился за виски. Аля ухмыльнулась про себя. Кажется, все получилось. Он уже командует!