Только уходить надо не туда, куда они ждут, а в иную сторону.
Поэтому, достигнув окраины (хорошо, что в Сарае ни ворот, ни стен), Шельма повернул не на северо-запад, где русская земля, а к юго-западу.
На Руси с золотой змеей опять же и делать нечего. У кого там есть деньги такое сокровище купить? Разве что у великого князя московского, но он покупать не станет, а попросту отберет.
Из степи накатывали сумерки, быстро перешедшие в спасительницу-тьму. В оставшемся позади Сарае никто не бил в била, не шумел тревогу, как сделали бы, прикажи Мамай сыскать государственного преступника.
На душе стало малость полегче.
Яшка достал из сумы нарядное татарское платье, купленное утром в Одежном ряду, перерядился.
Поехал медленно, по мягкой траве. Негромко. Навострил свои замечательно слухастые уши.
Где тут у вас дозор?
Из темноты донеслось ржание. Яшка остановил коня, приложил к уху ладонь.
В ночи голоса доносились далеко, каждое слово разберешь.
– Всё исполним, Курман-юзбаш, будь покоен, – сказал невидимый в ночи нукер, обращаясь к своему сотнику.
– Носом не клевать! Прислушиваться, не крадется ли кто степью, – строго молвил начальственный голос.
Быстрый топот – кто-то зарысил в сторону.
Тронул с места и Шельма. Выехал прямо на дорогу, чтоб копыта громче стучали о плотно сбитую землю. Еще и уздечкой позвякивал.
– Кто там? А ну стой! – крикнули впереди.
Подъехал всадник.
– Пайцзу на выезд покажи.
– Ты из людей сотника Курмана? – важно спросил Яшка. – А ну, кликни его сюда. Живо!
И достал из-за пазухи золотую пайцзу – не зря, уползая из ханской горницы, к старому Шарифу прислонился.
Нукер чиркнул кресалом, запалил трут. Увидел пластинку с золотым львом, какая положена самое меньшее темнику. Ахнул. Сдернул малахай. Хотел из седла спуститься, земным поклоном поклониться, но Яшка остановил.