— Потому что мы не хотим с вами разговаривать.
— Но вы ведь даже не знаете, кто я!
— Конечно же, знаю! Вы или из газеты, или с радио, или с телевидения. Так ведь?
— Да, из газеты. Меня зовут Елена Вида, я пишу для «Мессаджеро ди Рома».
— Мне абсолютно все равно, для кого вы пишете. Здесь нет никого, кто хотел бы с вами говорить.
— Может, ваша мать скажет мне то же самое, — предложила Елена.
— Моя мать? Вы попали не по адресу.
— А мне ваши соседи на Трастевере рассказали нечто иное.
На мгновение воцарилось молчание. Елена предполагала, что Ариетта Паролини сговорилась со своей матерью, но тут услышала долгожданный металлический скрежет ключа в замке. Входная дверь, которую предусмотрительно сдерживала цепочка, немного приоткрылась. Сквозь щель Елена увидела круглолицую, ярко накрашенную женщину за сорок.
— Синьора Паролини? — спросила Елена.
— Да, совершенно верно. Я здесь живу. И если вы немедленно не уберетесь отсюда, я вызову полицию!
— Но поднимется шум. Вы точно этого хотите? Мои коллеги могут прослышать об этом. Вы ведь наверняка видели, какая толпа репортеров осадила дом, в котором живет ваша мать. С вашей стороны действительно было разумно забрать ее к себе. — Елена уже была на Трастевере, в старом доме на Пьяцца Мастаи, где жила Сандрина Кильо. В общем-то, журналистке никто из соседей не сказал, куда пропала старая женщина, обнаружившая убитого священника Доттесио. Это был всего лишь блеф. Чутье журналистки и умение анализировать информацию помогли Елене додуматься, что Сандрину Кильо нужно искать у дочери, которая живет вместе с мужем и детьми в пригороде, у шоссе, что ведет в аэропорт. Именно в этом районе когда-то жил Леонардо да Винчи.
Ариетта Паролини явно колебалась.
— Врачи говорили, что моей матери нужно поберечься. Если она вдруг сильно разволнуется, я тут же выставлю вас, — заявила она.
Елена протянула руку через щель.
— Договорились.
Ариетта Паролини неохотно пожала руку и впустила Елену.
Сандрина Кильо лежала на кушетке, прикрыв ноги одеялом, несмотря на то что в просторной комнате вовсе не было холодно. Через большие окна проникали теплые лучи нежаркого сентябрьского солнца. «Тепло и свет — единственное преимущество этой квартиры на девятом этаже», — подумала Елена. Из окон открывался вид на такие же высотки и серые жилы дорог, по которым извивались бесконечные металлические потоки автомобилей, и это угнетало Сандрину.
— Я должна поговорить с этой женщиной, Ариетта? — спросила старушка с кушетки, посмотрев на Елену со смешанным чувством любопытства и недовольства.
— Ты ничего не должна, мамочка. Эта журналистка хочет задать тебе пару вопросов. Но ты не обязана на них отвечать. И если ты почувствуешь себя плохо, она тут же уйдет. — В этих словах чувствовалась невысказанная надежда Ариетты Паролини.