Седмица Трехглазого

22
18
20
22
24
26
28
30

Осмотрел – остался доволен. Казаки как казаки. В здешнем киевском полку таких много.

– Будьте у ворот. Ждите.

– Долго? – спросил Лопух. – Чего делать-то надо?

– Что скажу. А ждать… Думаю, недолго.

…Так оно и вышло. Часу не миновало, снова постучал караульный:

– Маркел Маркелыч, казак к тебе. Пустить?

– Сам сойду.

Перед башней стоял, глазел по сторонам усач с кривой турецкой саблей на боку. Сдернул красноверхую баранью шапку, поклонился.

– От пана енерального судьи до твоей милости. Он ждет тебя. Проше пана пожаловать за мною. Толки обецуй абы еден был.

– Понятно, что один. – Трехглазый кивнул. – Сейчас оденусь понеприметнее. Ты подожди за воротами, на площади.

Поднялся, сменил кафтан на худой мещанский зипунишко, надел под него тонкую кольчугу бухарской работы, повесил под мышку чехол с булатным ножом, а на спину, за пояс сунул легкий пистоль.

Хорошо было Маркелу. Молодо.

У ворот поманил к себе Лопуха с Роговым, велел: пойдете за нами на отдалении, невидно. Когда свистну – бегите ко мне со всех ног.

Негромко, в четверть силы, показал, как свистнет.

Провожатый ждал, привалившись к монастырской стене.

– Далеко идти?

– На Евсейкову, за Лядськи ворота. У пана судьи там салотопня с ковбасней. Место тихое, нихто не побачить…

Маркел вспомнил, что Кабаненко богат мясной торговлей, владеет в разных городах свинарнями и скотобойнями. Неудивительно, что и в Киеве.

Больше ни о чем не говорили, шли молча. Время от времени оба оглядывались.

Трехглазый своими был доволен. Только раз заметил у дальнего плетня Лопуха – тот пошатывался, будто пьяный. Рогова же вовсе не видел.