Осмотрел – остался доволен. Казаки как казаки. В здешнем киевском полку таких много.
– Будьте у ворот. Ждите.
– Долго? – спросил Лопух. – Чего делать-то надо?
– Что скажу. А ждать… Думаю, недолго.
…Так оно и вышло. Часу не миновало, снова постучал караульный:
– Маркел Маркелыч, казак к тебе. Пустить?
– Сам сойду.
Перед башней стоял, глазел по сторонам усач с кривой турецкой саблей на боку. Сдернул красноверхую баранью шапку, поклонился.
– От пана енерального судьи до твоей милости. Он ждет тебя. Проше пана пожаловать за мною. Толки обецуй абы еден был.
– Понятно, что один. – Трехглазый кивнул. – Сейчас оденусь понеприметнее. Ты подожди за воротами, на площади.
Поднялся, сменил кафтан на худой мещанский зипунишко, надел под него тонкую кольчугу бухарской работы, повесил под мышку чехол с булатным ножом, а на спину, за пояс сунул легкий пистоль.
Хорошо было Маркелу. Молодо.
У ворот поманил к себе Лопуха с Роговым, велел: пойдете за нами на отдалении, невидно. Когда свистну – бегите ко мне со всех ног.
Негромко, в четверть силы, показал, как свистнет.
Провожатый ждал, привалившись к монастырской стене.
– Далеко идти?
– На Евсейкову, за Лядськи ворота. У пана судьи там салотопня с ковбасней. Место тихое, нихто не побачить…
Маркел вспомнил, что Кабаненко богат мясной торговлей, владеет в разных городах свинарнями и скотобойнями. Неудивительно, что и в Киеве.
Больше ни о чем не говорили, шли молча. Время от времени оба оглядывались.
Трехглазый своими был доволен. Только раз заметил у дальнего плетня Лопуха – тот пошатывался, будто пьяный. Рогова же вовсе не видел.