– Мир теряет корни мироздания. Что со всеми случилось? Ладно, Машка, напиши-ка Смерчу, чтобы он за тобой подъехал сюда, – велела Лида, умеющая все брать в свои цепкие руки. Наше свидание должно было состояться уже через два часа. – А ты, Марин, сделай нашей доченьке боевой макияж для свидания. Сегодня Машка порвет Дэна!
– Порву, – мрачно пообещала я. – В этот парк заведу и порву. На флаг неизвестной страны.
«И подарок не подарим этому засранцу», – решительно заявили головастики. Они не были жадинами. Они жаждали справедливости.
Теперь за меня взялась Марина. Она умела обращаться с косметикой, расческой, феном и плойкой и любила это делать. А главное, обладала вкусом. Она, как и Настя с мамой недавно, тут же предложила мне каблуки и платье из своего гардероба, но я отказалась от этого. Тогда она с кузиной, критически осмотрев, решили оставить меня в моих темно-синих джинсах, только закатали их до середины икры, сказав, что так будет круче смотреться с моими кедами, раз я уж ни в какую не желаю их менять на туфли. Девчонки, не переставая обсуждать коварного Смерча и интриганку Князеву, притащили кучу кофточек с разрезами и заставили меня все их перемерить. В результате чуть ли не со скандалом меня вынудили надеть Маринкин обтягивающий звездно-синий топик без лямок, обнажающий плечи и ключицы. После, сказав, что Смерч будет доволен, хозяйка квартиры принялась за мои волосы – распрямила их с помощью пенки, специальной воды и стайлера, сделав их гладкими и совершенно прямыми. Ногти она мне выкрасила в темно-синий цвет и объявила, что сделает мне крутой макияж.
– Наденешь мои новые солнцезащитные очки, будет вообще восторг, – пообещала Марина, закончив выщипывать мне брови так, чтобы они были с заметным изгибом. Боли я почти не чувствовала, но иногда дергалась. – У тебя вид слегка стервозный получится. Как раз для разговора с Дэнни. Мужики боятся стерв, – кровожадно добавила она.
– Машка не стерва, – заспорила Лида. – Она просто у нас решительная девочка без комплексов.
– Она не переносит на дух сигаретный дым, – заметила Маринка.
– Это не комплекс, это нелюбовь плюс аллергия, – тут же возразила ее сестра.
– Или скорее фобия, – задумчиво отвечала я, вспомнив детство. – Фобия и аллергия на ее почве. Да.
Об этом я старалась никому не рассказывать – подругам тоже. Зачем вспоминать неприятное? А они и не настаивали на этом сейчас. Не потому, что были особами понимающими, а потому, что с первого курса не могли выпытать у меня причину моей нелюбви к сигаретному дыму.
Прошло еще полчаса, а я все сидела перед большим зеркалом в комнате подруги, в окружении самой разнообразной косметики, то мрачно, то весело взирая на себя в зеркало.
Огонь сам по себе горел все там же, внутри меня. Я хотела возмездия. И жаждала правды.
– Я раньше не думала, что мне будет приятно, когда меня красят, – призналась я, пока Марина колдовала надо мной с тенями и тушью, а Лида решала, какие мне духи пойдут из пары флаконов имеющихся. Она считала, что для моего образа якобы нужны терпкие.
А я считала, что Дениске будет плевать, какими духами я буду вонять. Приговоренным ведь все равно, чем вокруг них пахнет, правда? Главное – спастись, а не нюхать.
– Просто ты, наконец, познаешь прелести быть женщиной, – заржали девчонки, глядя на меня.
– Ну да, раньше мне казалось, что быть парнем проще, – отозвалась я, тоже рассматривая себя в зеркале. В прошлый раз мне казалось, что платье короткое, в этот – что топик норовит уползти вниз.
– Все в порядке, – убеждали меня сестры. – Ты отлично выглядишь! А топ с тебя не слезет, не бойся!