– А мне он нравился, – вдруг сказала с непонятной горечью Инна, глядя на скалу. После рассказа девушек она должна была казаться зловещей, мрачной, но Инне почему-то казалось, что это совсем не так и что со скалы открывается потрясающий вид. – Он ведь ни в чем не виноват, его жена сама ему изменяла с каким-то там рабом. Если они были супругами, она не имела права ему изменять.
Ветер неожиданным порывом встрепал ей длинные светлые волосы и тихонько прошептал что-то на ухо. Что-то вроде: «Пора прощаться».
– Ну не знаю. Дионисия его не любила, а любила другого, раба, – пожала плечами рассказчица, с какой-то неприязнью глядя на скалы. – Если муж ее так любил, то мог бы и отпустить, хотя, конечно, это Древняя Греция, там такого нельзя, наверное, было делать. Но, по крайней мере, он мог бы не убивать Филимона жестко на глазах Дионисии! Это садизм уже какой-то!
– Да уж. Красивая все-таки история любви, – согласилась и вторая девушка. – Ох, смотрите, что-то море совсем беспокойное стало…
А Инна лишь пожала плечами – ей неожиданно стало жаль того древнего правителя, основавшего столь прекрасный город. И опять у нее в сердце поселилось чувство обреченности. Она издали смотрела на Дениса, остановившегося на пару минут около парней, и понимала все яснее и яснее, что если бы он разлюбил ее и нашел бы другую, она не пережила бы этого и, может быть, обезумела бы и поступила так же – убила бы соперницу.
Ревность давно не давала девушке покоя, но о ней знал лишь только дневник, ее вечный утешитель, которому можно было рассказать все. Где он остался, в номере, в ее сумке? Жаль, что нет с собой – столько эмоций сейчас, и все они так и просятся на бумагу, в привычной стихотворной форме.
А ветер все больше и больше усиливался, как, впрочем, и темнота – давящая и ярая. Казалось, потемнело все – и небо, и вода, и даже воздух вокруг. К тому же начался и дождь. И все это произошло так быстро, что Инна сначала даже не поняла, что происходит.
– Инна, что-то неладное твориться, – подлетел к девушке обеспокоенный происходящим Смерч, не отрывая взгляда от пенистых шипящих волн. – Не отходи от меня, – и он, схватив подругу за руку, увел ее подальше от бортов.
– Денис, ты меня любишь? – спросила она у него минут за десять до своего финального вздоха. Грозно завывал ветер и хлестал упругий дождь.
– Люблю, – не раздумывая, согласился Смерч, оглядывая небо. – Черт, дождь.
– И я тебя.
– Не бойся, все будет хорошо, – поцеловал ее в щеку Денис. – Веришь?
– Ага…
Он в последний раз погладил ее по мягким, струящимся волосам.
– Мы съездим в Италию, – пообещал напоследок ей Дэн зачем-то, чувствуя зыбкий холод. – Хочу почувствовать сирокко. Необычному ветру – необычное слово, да?
У Инны в глазах защипали непрошеные слезы, и она еще сильнее вцепилась в ладонь парня, не замечая, что ее ногти впиваются в его кожу почти до крови.
Когда капитан все же принял решение возвращаться обратно на берег, было уже поздно – на яхту стали одна за другой накатывать мощные волны. Вскоре поднялись и трехметровые, страшные. И хотя судно было в пятидесяти метрах от берега, у него неожиданно отказал двигатель. Из-за сильного течения беспомощная яхта, подхваченная очередной огромной волной, налетела на безмолвные скалы и разбилась.
В грозной темноте и ревущем шуме моря столкновение произошло совершенно внезапно – несмотря на то что яхту мотало из стороны в сторону, капитан сумел подать сигнал бедствия, извинился за причиненные неудобства, словно являлся самим владыкой моря, и даже успокоил гостей, что все будет нормально – сейчас им на подмогу придут спасатели. Опасаться совершенно нечего – нужно просто насладиться необычной морской прогулкой.
Однако все это оказалось неправдой, и страшной силы удар корпусом о скалы доказал это. Стихия в очередной раз показала свое преимущество перед людьми и их глупыми изобретениями.
Во время удара Инна вдруг перестала бояться. «Зачем бороться?» – подумала она отстраненно. Со стихией нельзя бороться, как и с чувствами.