– Знаю. – Лица ее так и не было видно, но, казалось, что ласково улыбнулась. – Не вини себя.
– Но это вновь был виноват я. – Он с трудом выдохнул эти слова. И замер в оцепенении. Экран вновь хотел показать какую-то очередную запись из его жизни, но Инна повернулась к нему, и вместо новых ярких кадров на экране появилась рябь, однако она вскоре исчезла, уступив место застывшему Машиному изображению.
– Я виноват, – повторил Дэн и в отчаянии ударил кулаком о невидимую преграду. Она выстояла.
– Нет, не ты, – медленно ответила девушка, медленно растворяющаяся в воздухе. – Последний вопрос.
Прежде чем задать его, Дэн выдохнул, затаил дыхание, и лишь когда легкие почувствовали тяжесть, произнес:
– А она… ты ее видела?
Лазурная невеста мгновенно поняла, о ком говорит Денис. И кивнула.
– Она на меня злится? Почему ее нет, если есть ты? Она не захотела приходить? Она винит? Она меня ненавидит? – его глаза стали еще краснее, а в голосе появилась детская беспомощность.
– Это уже не три вопроса, мишка. – Призрачная Инна протянула руку, касаясь кончиками пальцев преграды – там, с другой стороны этого же места недавно касалась широкая ладонь Дэна.
– А она – это другое. Я смогла прийти, а она – нет. И она не злиться. Конечно, нет. И просит сказать, что ты ни в чем не виноват. Конечно, ты ни в чем не виноват. – Почти прозрачная уже Инна печально, с любовью, произнесла: – Прощай. Мне пора.
– Не уходи так быстро! Ответь, пожалуйста! – у него по щеке медленно покатилась первая слеза, прозрачная, крупная, а почти сразу за ней – вторая. И третья, и четвертая…
– Мне пора. Я очень тебя люблю. И она. И эта девочка – тоже, больше всех, – кивнула в сторону экрана с Машиным изображением светловолосая. – Прощай. Не переживай. Не мучайся. В следующей жизни мы еще раз встретимся. Я специально проверю, счастлив ли ты. Иди наверх, – успел шепнуть чистый голос.
И девушка в лазурном легком платье, с подолом которого играл сквозняк, полностью растворилась в воздухе, оставив Смерча одного. Лишь легкие переливающиеся под лучами прожектора лазурные блестки говорили о том, что еще несколько секунд назад здесь была Инна.
«
Жар волной прокатился по его телу. В почти остановившемся сердце затрепыхалась испуганная раненая птица.
Экран вдруг начал показ одного из фильмов Хичкока в ускоренной перемотке. Резко запахло ванилью и чем-то тяжелым, жженым, а затем в этот клубок ароматов добавился еще и запах железа. На заднем плане кто-то громко истерично захохотал. Тяжело забил набат. Громко зашуршала фольга, перекрывая звуки штормового моря. А где-то наверху запел чистыми голосами ангельский хор. Изображение вновь стало рябить, и с невероятной скоростью меняющиеся кадры из самых разных фильмов, которые существовали или еще будут существовать, резали глаза. Из-под кресел стал выползать желтоватый удушающий туман. И Дэн, не выдержав давящей атмосферы, закричал, закрыл уши руками, зажмурился и, не дыша, но удерживая зачем-то в голове образ Марии, побежал по проходу наверх, к чистым голосам хора, к светящемуся серебром выходу. Он очень хотел добраться до двери, хотел всем сердцем, словно ждал, что за нею отыщет спасение, но как только коснулся дверной ручки и дернул ее на себя – проснулся.
– Почему у него слезы на глазах? Ему что, больно? – недовольно спросил Петр, внимательно рассматривая лежащего без сознания брата. Дэнва недавно привезли из операционной, и сейчас он лежал на кровати в одноместном комфортном боксе. И хотя кровотечение уже было остановлено, а рана зашита, он все еще оставался бледным, как сел, с синеватыми губами и глубокими кругами под глазами. Рядом с изголовьем его кровати стояла высокая капельница, и от нее к молодому человеку тянулись длинные прозрачные трубки.
Пока что он был единственным родственником Дэна, находившимся в боксе.
Даниил Юрьевич, которого Петр любезно проинформировал о случившемся, конечно же, сделал так, чтобы внуку было оказано лучшее лечение, на деньги не поскупился. В данный момент, переговорив с хирургом, он удалился куда-то с представителями полиции, которые приехали на ножевое. Смерчинский-старший был зол, как глава Гильдии демонов. Во-первых, Петр не привез документы, и сделка сорвалась, а во-вторых и главных, явно волновался за Дениса, хоть особо и не показывал этого.
– Хорошо, что ты там проезжал, – сказал он второму внуку, узнав, в чем дело и примчавшись за пятнадцать минут едва ли не с другого конца города. – Невероятное везение.