Вспомнив о сестре, шагающая вперед Ольга почувствовала, как в левой стороне груди сконцентрировался пульсирующий приятный поток теплой энергии. Он подарил странное умиротворение. «Нет смысла бороться с тем, что уже случилось», – словно говорил он. Можно бороться за любовь, за жизнь, но бороться за смерть…?
Маша спрашивала, как она это пережила? Она еще не пережила. И через десять лет не переживет. И через двадцать, и тридцать, и пятьдесят. В сердце навсегда останется сестра-близнец, и сколько бы времени ни прошло, она всегда будет юной, красивой и тепло улыбающейся, комкающей в кулаках края подола лазурного воздушного платья, сотканного из небес и морской глади.
«Она – это она, а ты – это ты. Сражайся за живое, не за мертвое».
Если бы Оля была менее рациональна и критична, она бы подумала, что кто-то прошептал ей их прямо в ухо, а так она списала все на игры разума, шелест листьев и шум мелкого дождя, из-за которого ее белоснежный короткий сарафан намок – вода оставляла на ткани светло-серые точки.
Взгляд погруженной в мысли Ольги привлекла небольшая, слегка облезлая бирюзовая вывеска, на которой аляповатыми желтыми буквами значилось: «Парикмахерская «Красавица». Чуть ниже виднелась табличка, этакий маркетинговый ход местного значения: «Новая прическа – новая жизнь».
Ольга остановилась, разглядывая вывески. Она думала не больше тридцати секунд, после решительно поднялась по короткой лестнице, распахнула двери и вошла в помещение под звон музыки ветров – дешевые металлические трубочки болтались прямо над выходом, радостно оповещая о приходе клиентов. Еще через минуту она уже сидела в кресле перед большим зеркалом – посетителей в парикмахерской не было.
– Что желаете? – спросила парикмахер – необъятная тетенька с добрыми и простыми глазами черничного цвета.
– Сделайте короткую стрижку, – сказала Оля.
– Насколько короткую?
– Под мальчика.
– Не жалко под мальчика-то? Вам бы, девушка, лучше волосы отрастить длинные, до пояса, – поцокала языком парикмахер, проводя пальцами по светлым волосам. О том, что совсем недавно у Ольги были длинные волосы, она, естественно, не знала.
– Уже были такие, стригите под мальчика. Чем короче, тем лучше.
– Да жалко же! – возмутилась тетенька. – Чего хорошую стрижку портить-то?
– Я тороплюсь, пожалуйста, сделайте то, что я сказала, – отозвалась отрывисто Оля.
– Хозяин – барин, – пожала плечами женщина. – Раз просите – сделаю.
И она действительно сделала все, как просила клиентка, – умело и быстро. Некогда длинные и женственные светло-русые волосы превратились в короткие мальчишеские.
– Случилось что? – вдруг спросила парикмахер, когда Оля уже рассчитывалась с ней.
– Нет.
– Да вижу я, что случилось, – не поверила та. – Ну, в общем-то ты правильно сделала, что обстриглась. Сестра у меня есть, она у нас от бабки дар переняла, дар будущее видеть может, так вот, она говорит, что вместе с остриженными волосами и плохое уходит.
– Да? – не слишком верила во все необъяснимо-мистическое Оля, поняв, кто автор рекламной вывески. Она разглядывала себя в зеркале, трогая пальцами волосы то на висках, то на затылке, и неожиданно дерзкая короткая мальчишеская прическа ей понравилась. Сейчас Князева перестала быть похожей на Бурундукову. И даже на Инну.