Никита тут же узнал знакомый блеск в глазах Андрея и инстинктивно приготовился закрывать голову. На самом деле он зря это делал. Его брат знал, как надо бить, чтобы не повредить кости или внутренние органы и чтобы от его кулаков почти не оставалось следов.
Никита не проронил ни звука, чувствуя боль в теле. Иногда Андрей предпочитал объяснять свою позицию не словами, а кулаками. Он бил – в полсилы, и ничего не говорил.
Правда, через минуту Март остыл – в его «покои» двое молчаливых охранников привели тоненькую девушку с огненно-рыжими длинными волосами, и она, увидев то, чем занимается Андрей, вскрикнула. Тот как будто пришел в себя, втянул тонкими ноздрями воздух, успокаиваясь, помог сцепившему зубы Никите подняться на ноги и улыбнулся свое гостье.
– Испугалась? – ласково спросил он у рыжеволосой девушки. – Прости. Олень, проваливай, – велел он Никите равнодушным голосом. – У меня гости. Кстати, запомни ее.
– Зачем? – мрачно спросил парень, ощущая тупую боль едва ли не во всем теле.
– Повежливее, хамло, – сдвинул брови вместе Март. – Просто запомни. Ее зовут Настя. – И он обратился к глядевшей на него несколько испуганно девушке: – А этой мой брат, Никита. Когда он молчит, он мил. Все, олень, иди. Делай, что я сказал. И если осенью ты не сдашь экзамены, твоим новым погонялом будет Фарш.
И Март, улыбаясь, приблизился к гостье.
Кларский-младший только кивнул и вышел из комнаты. Девушку ему откровенно было жаль. Кажется, это была та самая девчонка из адвокатской конторы. Март все же нашел ее. Да, жаль, она выглядит очень мило.
Яркий золотисто-медный цвет так не вписывается в черно-белый мир, в котором жили братья. Белое – это хорошее, черное – это плохое, а вот рыжему тут нет места.
Все-таки Никита Кларский не был таким плохим, каким казался. Иногда ему хотелось стать лучше, чем он был на самом деле, и он старался, вновь и вновь надевая маску. И это было его главное отличие от Петра Смерчинского. Тому нравилось развлекаться и играть иногда роль плохого мальчика, Нику же нужно было играть роль хорошего, хотя он отчаянно пытался вырваться из черного мира. А Петр Смерчинский хотел попасть туда из белого – и все из-за желания доказать деду, что он – лучше.
Актеры собственного театра…
Когда Никита оказался дома и просто отлеживался на своем диване, игнорируя тупое бормотание телевизора и обдумывая слова Андрея, он отчетливо понял, что Машу Бурундукову на растерзание к брату точно не повел бы. Да и вообще любую девушку – со своим «кнутом» тот явно перегнул палку. Впрочем, Ник давно уже знал, что его старший брат – чокнутый. Он умный и расчетливый, но иногда жестокость перемыкала в нем все его прочие качества. Напрочь, беспощадно. И когда это происходило, его действия невозможно было предугадать. Кстати говоря, как бы ни было это парадоксально, именно из-за этой жестокости брата Никита и нашел людей, чтобы те хорошенько избили Смерча. Не до смерти, конечно, а так, чтобы тому нормально досталось и пришлось отлеживаться. Первой причиной этого поступка были, конечно же, злость и банальное желание отомстить зазнавшемуся клоуну. То, как Денис говорил об его Ольге, непомерно выводило из себя Кларского – отступаться от нее он не собирался, и за такие слова Смерчинскому следовало бы свернуть челюсть.
Однако второй и главной причиной было нечто иное. Узнав, что у Ника не получается сделать так, чтобы дочь Бурундукова начала контактировать с ним, забыв какого-то там пацана, Март разозлился. И после того как младший брат сказал ему, что девчонка очень уж сильно любит другого и никто ей больше не нужен, Андрей заявил Никите, что в таком случае проще устранить его соперника, раз малышка так его любит. Мол, река в свои воды принимает всех и вся. А рыдающим женщинам всегда нужно утешение и крепкое мужское плечо. С этими словами Март даже похлопал брата по спине, как бы намекая на его дальнейшие действия.
– Мокрухи на тебе не будет, не дрейфь, олень, – почти по-доброму сказал он в тот раз Нику, который уже проклинал себя за то, что рассказал про Бурундукову и ее папочку. – Ты просто станешь ее новым – как это сейчас говорится? – бой-френдом. Слушай, всегда хотел выучить английский, да времени все не было. Ты его хорошо знаешь?
– Знаю, – отозвался его младший брат нервно. – Я не понял про мокруху.
Март рассмеялся (в тот день его настроение было отличным) и пояснил свой план. Любитель психологических игр, он сказал Нику, что в случае потери своего, так называемого, любимого, дочка мента явно будет нуждаться в утешении. И тогда и придет звездный час Кларского. Он станет жилеткой для горюющей девушки, и ее можно будет контролировать. А через нее – и ее папочку. Все просто. Не получится контролировать по-хорошему, они начнут играть по-плохому. Мол, он, Март, не такой зверь, чтобы не дать менту шанса.
Никита тщательно обдумал слова брата и решил одним ударом убить двух зайцев: отомстить Смерчу за Ольгу и на какое-то время просто убрать из игры – положить в больничку, чтобы тот не светился перед братом. Если ему стукнет в голову, он ведь действительно может устранить Дэна. Правда, потом Март узнал, что Дэн – внук его будущего «компаньона» Даниила Юрьевича Смерчинского, и решил, что трогать его себе дороже… Но его младший брат был не в курсе этого. Он спасал клоуна так, как на тот момент умел. Пару недель полежать в больнице казалось ему более заманчивой перспективой, нежели пару дней полежать в реке. Правда, как оказалось, Смерчинскому досталось больше, чем надо было – один из пацанов словил глюки и ранил его, но все обошлось. Свои же потом и отделали нарика.
Никита тряхнул коротко стриженной головой, отгоняя невеселые воспоминания, и словно по-новому оглядел залитый электричеством зал ресторана, незнакомых, в большинстве своем чопорных людей с неторопливыми плавными движениям и фальшивыми улыбками, а после его взгляд переместился на Нику, косившуюся на гостей бала с некоторым подозрением и долей страха. Девушка явно не понимала, что они тут делают, чувствовала себя не в своей тарелке, то и дело касаясь пальцами ожерелья, как будто проверяя, на месте ли оно, но молчала. Никите нравилось, когда она молчит.
– Доброго вечера! – внезапно раздался веселый хамоватый голос, и воспоминания Ника улетели вовсе. – Девушка, вы свободны?
– Что? – не поняла Ника, откуда около них взялся, мягко говоря, странноватый тип в смокинге, в ушах и на задорном лице которого виднелись проколы, а волосы были выкрашены в зеленый цвет.