Молодой человек перевел взгляд на слегка припухшее и покрасневшее запястье девушки, на легкую боль в которой она уже не обращала внимания. От изумления он даже тряхнул головой. Когда они были в ресторане, на руке Карловой ничего не было, а это значит, что… Это он так сильно сжал ее хрупкое запястье? Вот же черт!
– Руку, – коротко сказал Никита.
– М?
– Руку дай, – и, не дожидаясь, пока Ника выполнит его просьбу, он сам взял руку девушки.
– Это я сделал? – внимательно изучая кожу, спросил парень.
– Ну как бы да, – рассеянно кивнула Ника.
– Прости. Я не заметил.
– Что? – не поняла она.
– Я, правда, не хотел делать тебе больно, – тихо проговорил Никита, проводя пальцами по девичьему запястью. Он никогда не поднимал руку на женщин.
– Что? – снова переспросила Карлова с недоумением.
– Глухая? – неожиданно рявкнул парень, чувствуя себя неловко и небрежно опуская ее запястье.
– Нет. Просто ты… извинился! – почти с восторгом произнесла девушка. Она до сих пор продолжала злиться на Ника – не только из-за руки, но и из-за многого другого, но сейчас на минуточку почти простила его.
– Если тебе не понравились мои извинения, беру свои слова назад, – мрачно сказал Кларский и опять стал смотреть сквозь лобовое стекло на Ольгу и Диму. Его бесил тот факт, что рядом с Чащиным ангел улыбалась так счастливо, как никогда прежде.
– Слушай, ты понял, какая твоя девушка дрянь. Запомни это, и больше не встречайся с такими. А теперь, может, поедем? – спросила Ника, нервничая и вновь потирая запястье. – Тебя брат ждет.
Никита прищурился. Парень в спортивном костюме наклонился к Оле и поцеловал ее в лоб, после чего вновь обнял и стал осторожно покачивать из стороны в сторону в своих объятиях.
– Это мой друг, – сказал он зачем-то Нике. – Дима.
Раньше бы она мысленно очень ехидно удивилась: «О-о-о, у тебя еще и друзья есть?», а теперь Николетта только вздохнула. Друг ли?
– Сиди здесь. Будет неприятно смотреть – отворачивайся, – велел зачем-то парень.
И Никита, поигрывая кастетом, вышел из машины. На лице его застыла свирепая улыбка, собранная из осколков предательства и отчаяния. В Ольге он нашел ту тонкую, едва светящуюся серебром нить, которая соединяла его с нормальным, белым миром. Князева стала для Ника символом того, что однажды он вырвется из черного мира Марта и станет таким, как и все. Сможет закончить универ, поступить в аспирантуру, найти хорошую работу, жениться, завести никому не нужных детей, в конце концов. Перестанет играть роль хорошего парня, станет по-настоящему хорошим. Но на самом деле никакой ниточки в помине не было. Нет, она была, но неожиданно ее обрезали острыми ножницами, и теперь Никите не за что было больше держаться. Волшебство серебряной нити пропало. И за что ему цепляться теперь? Во что верить? Ради чего жить? Ради того, чтобы однажды стать вторым Андреем Мартом? Ради бесконечной череды отсидок, следующих одна за другой? Ради часто бывающих бесполезными денег, дорогой выпивки и дешевых женщин? Все это было не то.
Даже Ника, которая подсознательно была определена Никитой в его черный мир, оказалась куда лучше, чем милый ангел. Да и друг… мягко говоря, подвел. А ведь с Димкой Ник был знаком еще класса с девятого. Они познакомились осенью, тогда, когда промерзлая земля была полностью застлана багряно-золотистыми сухими листьями, на какой-то дворовой стрелке, где парни-школьники бились стенка на стенку. Никита и Димка оказались в противоположных командах, правда, между собой не дрались, но так получилось, что когда-то кто-то шибко умный, увидев драку малолеток на пустыре за стройкой, вызвал ментов, Димка и Никки вместе смогли убежать куда-то далеко за гаражи. Почти всех остальных участников драки сотрудники правоохранительных органов сумели поймать, а их двоих – нет. Уже за гаражами мальчишки, тяжело дышавшие от быстрого бега и улыбающиеся от осознания своего удачного побега, и познакомились. Ник оказался всего лишь на год старше Димки, а учились они едва ли не по соседству и даже какие-то общие знакомые у них нашлись. Тогда Чащин увидел, как на только что порванном рукаве светлой, тонкой, явно не по погоде, куртки Ника появляется пятно крови – кто-то полоснул по его руке ножом и глубоко поранил. Никита, увидев кровь, только недовольно фыркнул. Тяжело вздохнув, Димка внезапно предложил пойти к нему. Его мать-хирург была дома – взяла отгул, и рассеченное предплечье «друга» своего сына она зашила быстро, не задавая лишних вопросов, но сразу же поняв, что спокойный и вежливый с виду мальчишка с холодными светлыми глазами явно не из самой благополучной семьи. Она, пожалев отстраненного от всего на свете Никиту, накормила его и сына вкусным ужином, слегка отругала за то, что они участвовали в драке (не понять этого женщина явно не могла), и пригласила Ника приходить в гости еще. Тот пришел. А Дима был очень даже не против этого. Никита учил его драться, а Димка помогал ему с русским, который, в отличие от математики и других точных наук, плохо давался Кларскому, и еще с кучей вещей.