– Сколько раз мне надо повторить тебе это, чтоб ты поверил мне? Сколько? Я не могу без тебя. Без тебя холодно, поверишь? Нет? Пусть. Ладно, не верь.
– Верю я, – парень привлек девушку к себе, отстраненно поцеловал в лоб. Дима так и не мог сказать ей, что им лучше всего вообще больше не видеться. Чтобы не мучить друг друга. Но он должен сказать ей это – прямо сейчас, чтобы у нее не осталось иллюзий и ненужных надежд. Неправильно, если они будут вместе.
– Я люблю тебя, – как какое-то древнее заклинание, повторила девушка, тая в Димкиных руках – от его близости даже голова кружилась. И почему она его раньше не замечала?
Те годы, пока они вместе учились? Почему, как и Машу Бурундукову, считала обычным неперспективным дураком? Почему проходила мимо, не замечая?
– Я люблю тебя. Как трогательно. Если бы я был пастырем, я бы обязательно вас обвенчал. Прямо на месте, – раздалось внезапно за их спинами, и Дима с Олей почти одновременно повернулись назад. На них, прищурившись, смотрел Никита. Сейчас даже элегантный костюм и часы из белого золота на руке не делали внезапно появившегося тут Кларского похожим на воспитанного и хорошего мальчика. Его истинное лицо проявилось настолько четко, что Оля за пару секунд отчетливо поняла, что и Никита умеет играть свою роль также хорошо, как и она сама. Они оба – актеры. Правда, эти мысли в ее голове тут же перекрылись железной планкой страха. Тайное – то тайное, что она так яро скрывала – стало явным!
Чащин резко отпустил девушку и загородил ее спиной. От ужаса у Оли сдавило виски. Откуда этот монстр здесь? Что ему надо?! Что он от них опять хочет? У него же появилась новая подружка, ну что, что он тут забыл?
– Не ждали? – хмуро спросил Ник.
– Не ждали, – смело отозвался Димка, засовывая руки в карманы. – Что хотел?
– Что хотел? – срывающимся от ярости голосом спросил Кларский. – Мимо просто так проходил. Хамишь, недоумок?
– По делу спрашиваю.
Этого ответа Никита не выдержал и резко ударил друга в лицо рукой, на которой не было кастета, а после бросил на землю. Это оказалось легко – Дима не сопротивлялся. Ник с силой поставил ногу ему на грудь, так, что Чащин закашлялся, и наклонился к нему, яростно осклабившись. Он, наконец, дал волю своим эмоциям. Трещина на гранитной темно-бордовой с синими прожилками скале, носящей его имя, умудрилась расколоть ее на две части. Посредине теперь мерцала тусклым темно-янтарным огнем сердцевина скалы, до этого ранее бережно хранимая гранитными твердынями.
А вот и дамоклов меч – явился, чтобы разрубить узлы хитросплетений жизни.
– Да ты настоящий друг, – прошипел Никита, выругавшись. – Ты знаешь, что я с тобой сделаю сейчас?
– З-знаю, – сдавленно ответил Димка, закашлявшись. Он действительно знал. Знал, но не боялся – перестал вдруг. Ник убрал ногу, давая возможность Чащину подняться. Поверженных противников ему бить не нравилось. Димка встал на ноги, понимая, что с трудом может совершать глубокие вдохи и выдохи и что в районе его солнечного сплетения пульсирует тупая, пока еще приглушенная боль, готовая вот-вот взорваться, превратившись в острую, и тут же получил еще пару ударов: по лицу и по корпусу. Блокировать смог только один – такая хорошая реакция и скорость была у его противника. За многие годы Кларский действительно научился прекрасно драться. Оля от новой порции ужаса – в этот момент ее мог понять только тот, кто видел своими глазами, как его близкому человеку причиняют боль – закрыла рот обеими руками. Ника, сидевшая в машине, и точно с таким же ужасом наблюдавшая за происходящим, хватилась за волосы. Незнакомого парня ей было жалко, но больше всего она боялась, что Укроп сейчас натворит таких дел, о которых впоследствии будет жалеть.
– И давно вы вместе? – взял Димку за волосы Никита.
– Давно. Мы познакомились раньше, дебил, – хрипло отвечал тот, чувствуя холодный металл крови во рту.
Ник выругался. Дима попытался пару раз ударить его в лицо, но удары вышли по боковой, смазанными и не в полную силу. А Кларский словно вообще их не замечал. Миг – и Чащин снова оказался на земле, сплевывая кровь.
– Падаль! Поднимайся! Давай, поднимайся! Опробуем кастет, – усмехнулся Ник, и никто не увидел в этой усмешке боль от предательства. И друг, и девушка – оба поглумились над его чувствами. Красиво все провернули за его спиной!
Он почти с удовольствием занес руку над Димой. Их взгляды перекрестились.
– Никита! Не трогай его! Не надо! – вдруг кинулась ему наперерез Ольга, закрывая собой Диму.