Придворный 5. Граф

22
18
20
22
24
26
28
30

— Тогда ждём. Сразу после сигнала пятеро аус Хансалов по разным полкам и крепостям Хаора вызовут уроженцев Сланто на дуэль. Причины уже нашлись. Значит, герцог не дождётся дворян на подмогу. А в Крепости Четырёх Стихий пора проверять квалификацию стажёров. Я троих экзаменаторов временно туда командирую.

— Кого-то из Гильдии? Или полковых волшебников?

— Обижаешь! Наших, аус Хансалов, из полков.

— Это правильно!

— С Гоуи пока ничего не делаем. Но ещё в паре мест наши с ночи начнут дежурить. Думаю, первый удар сдержим. А что потом? Фина?

— Вот мишени на карте Сланто. В конвертах пути подхода и отхода к целям. Первостепенные цели помечены красной полосой, вторичные — синей, вспомогательные — зелёной. Начнём по команде Стаха.

— Откуда планы?

— Не только Сланто знакомых в Генеральном Штабе имеет. Наши по полкам со многими служили. Пусть чином пониже, властью пожиже, так ведь не генералы папочки по полкам расставляют. Нашлись приятели, принесли почитать, что потребно. Да и сами поучаствовали, у них опыт штабной работы всяко больше.

— Это хорошо, но главное, чтобы не проболтались, а то вдруг спугнут раньше времени. И все помнят, что Отто Крушителя не трогаем? С ним хочет разобраться Стах лично.

Объявление войны

Уже осень, воскресное утро, туман от озера почти развеялся, и солнышко светит в окошко. Нет ни малейших признаков дождя. В старом мире, в такую погодку стоило бы воспользоваться последними тёплыми деньками и поехать куда-нибудь на полёвку. С девчатами. Устроить какое-нибудь рубилово — осаду орками крепости людей, например. И чтобы кому-нибудь из них помогали эльфы, а другим дварфы. Точно! Людям — лунные эльфы, оркам — дуэргары, серые дварфы. «Обоснуй» придумали бы. Я пошёл бы магом. У меня дома хранился полный прикид — шляпа, мантия, плащ, кожаные туфли. Понятно, волшебная палочка, магический шар, наручи и…

М-да… Что называется, вспомнила бабушка девичий вечер. Сейчас я настоящий волшебник, в настоящем мундире и мой замок, если разведка не подвела, по-настоящему будут атаковать. Не орки, правда, а вполне себе люди, но кому от этого легче?

Мы, то есть я и штаб гарнизона, собрались в небольшом зале, где по стенам развешаны карты моего баронства с указанием наших подразделений, обнаруженных схронов, возможных путей проникновения противника и значками заготовленных средств блокирования этих путей.

Вестовые регулярно приносят всё новые уточнения, в основном про накопление вражеских сил на сопредельных территориях.

Из лагеря около полигона вышел отряд, приблизительно больше сотни человек. Готовится к выдвижению в направлении озера. По приметам в лагере осталось несколько начальников и немного обслуги. Судя по мантиям, часть штаба — волшебники.

Егеря наблюдают из-за обратной стороны гребня. Там заранее подготовлено несколько наблюдательных пунктов, заложены сигнальные костры и, на случай обнаружения, подготовлены пути безопасного отхода. Так как лагерь выглядел очень перспективной целью, я от себя, в тени от штабной палатки, прикопал руну — маячок для телепортации.

Сразу после полудня сообщили — из портала появился долгожданный гонец Дворянского собрания. Даю отмашку «Начали!» и меняю мундир на домашнюю куртку. Минут двадцать промурыжу вестника. А что собственно? У меня свои дела, может я газету дочитываю. Не обязан срываться с места по появлению какого-то там курьера. Вот был бы он из Дворца! Тогда дело другое. Подождёт, посидит в приёмной.

Разговор затягивать не буду, потом вестник помчится в портал, отчитаться в доставке пакета с объявлением войны. Пока то да сё, у портала его чуток притормозят, час на развёртывание мы выиграем. Главное, честно сможем заявить, что приказ выйти на исходные позиции отдан сразу после объявления войны. И на сопредельную территорию мои вышли, поняв, что на нас сейчас нападут. А уже проникших начали складывать, догадавшись, что это вражеские диверсанты.

Так всё и получилось. Вышел к гонцу весь расслабленный, в домашнем, с недопитым бокальчиком винишка в руке. Буркнул:

— Что там у вас? — а узнав про объявление войны, пожаловался: — Вот делать людям нечего! Воскресенье, последние солнечные деньки, а кому-то неймётся! — расписываюсь в книге и приказываю: — Идите!