Бремя защитника

— Господа, офицеры! Теперь все зависит только от нас с вам! — напутствовал я членов штаба перед решающей схваткой.

Глава 8. На грани уничтожения

Из-за невозможности видеть все двадцать километров фронта, я сосредоточился на центральном, главном и наиболее серьезном участке. Пологий берег, удобный для форсирования хошбанами реки здесь имелся только один, и я плотно укрепил его артиллерией, ловушками и заграждениями.

Только лишь плывущие в беспорядке враги достигли дистанции эффективного поражения артиллерией мощный залп из всех береговых пушек обрушился на головы нападающих. Быстрое течение сносило их на север, но преодолевая потоки, хошбаны плыли по диагонали, чем увеличивали свой путь сквозь водную преграду.

Первый залп шрапнели, ударивший, как говорят артиллеристы "по площадям", обагрил реку красными потоками свежей крови. Отовсюду на запах свежей плоти стекались змеи и ууры, набивая халявной едой свои ненасытные утробы. Но хошбанов было так много, что своими телами они буквально устилали дорогу для последующих рядов нападавших.

Снова залп — и снова кровавая жатва. Стали раздаваться и ружейные выстрелы пехотинцев, пристреливающихся к особо ретивым и удачливым экземплярам. Орудийные расчеты спешили как можно быстрее зарядить свои пушки, так, что со временем единые залпы превратились в нестройный хор грохочущей артиллерии.

Пока, что удавалось с хорошим запасом выкашивать, плывущих в ожесточенной злобе мутантов, но я понимал, что порох, шрапнель и ядра не бесконечные. Даже моя извечная предусмотрительность ограничивалась физическим наличием припасов. А между тем походные арсеналы пустели с пугающей быстротой.

Уже через полтора часа массового геноцида ситуация стала меняться не в нашу сторону. Во-первых, речные кровожадные твари, видимо, основательно насытившись, либо испугавшись смерти от неведомого оружия, быстро потеряли интерес к потокам халявной пищи. Во-вторых, снизился темп стрельбы ввиду естественной усталости оружейных расчетов, поначалу действовавших с максимальной отдачей. В-третьих, к воде подошла основная группировка сил — всадники на медведях. Те крайне споро плыли на встречу желанной добычи.

Наступил опасный момент боя, и, если срочно чего то не предпринять, уже в ближайшие часы эти выносливые исчадья преисподней выйдут на берег. А в рукопашной схватке нам ловить было нечего.

Прискакал ординарец, огорошивший меня новостью. Снесенные течением трупы образовали брод на северном направлении обороны. Карабкаясь по своим собратьям хошбаны уже почти вышли к берегу. Подкрепления кавалерии и стянутые пушки не могут изменить ситуацию. То есть то, что он доложил произошло по хронометражу минут двадцать назад. Как сейчас изменилась ситуация узнать не представляется возможным.

Я ощутил, что теряю нити управления сражением. Предусмотренные инженерами ловушки в виде подводных кольев и шипов надолго эту массу не удержат. Требовалось нечто радикальное.

Я приказал подтянуть помпы, взятые из кораблей. Те что качают воду при затоплении судна. Большие чаны с горючей жидкостью стояли наготове. Вариант "греческого огня" должен был стать еще одной преградой для атакующей волны.

Пловцы, и так сильно ослабленные стремительным течением реки, ближе к берегу не смогут маневрировать. Другое дело, что вся затея могла обернуться против нас, если подавать горючую жидкость под низким давлением. Шланги стали бы гореть, а возможно и занялись огнем и приготовленные емкости. Поэтому на концах шлангов установили металлические конуса, сужающие пространство подачи жидкости вплоть до узенького отверстия. У отверстия давление должно быть максимальным. Качать помпу доверил самым сильным, сменявшим друг друга проверенным бойцам. По знаку, когда хошбаны уже должны были начать выходить на берег, следовало применить эти устройства, предварительно спуская с истоков Солоны плоты с сухим горючим веществом.

Ординарцу приказал максимально укрепить северный фланг обороны и держать его так, насколько хватает сил. В случае опасности полного разгрома — уходить в болота, которые противник не любит и там держать оборону.

Еще полчаса я с замиранием сердца наблюдал, как пространство Солоны, занятое плывущими хошбанами увеличивается. Уже давно пехотинцы вели непрерывный огонь по противнику. Кто-то кидал зажигательные гранаты.

По-прежнему урон для мутатнтов был просто колоссальный. По моим прикидкам, только на нашем участке обороны полегло не менее десятка тысяч нападавших. Но те перли, словно обезумевшие, желая поскорее удовлетворить жажду крови.

Сгрудившись всеми силами на подступах к пологому берегу, я дал команду войскам остановить ружейный и пушечный огонь. Враг уже был в десяти метрах от суши. Вставая на ноги, хошбаны попадали на огромное количество ранящих шипов от металлических ежей и, корчась от боли, продолжали движение. Звериная выносливость!

За дело принялся "греческий огонь". Помпы стали подавать на шланги потоки горючей жижи, воспламеняемой факелами. Поток пламени окутал первые ряды нападавших, мгновенно испепеляя своим липким пламенем ряды атакующих. В панике те бросались назад, но подпираемые выползающими на сушу и заметно обессилившими соплеменниками, лишь усиливали сумятицу. Стена огня увеличилась, когда сверху по течению стали выплывать плоты с горючей смесью. Кострища на них разгорались, обжигая дыхание еле перебирающих руками хошбанов и лишая округу столь нужного кислорода.

Паника разгоралась. Теперь, спасаясь от огня, почти все ряды атакующих рванули назад, встречаясь с потоками плывущих на встречу, топя друг друга. Смешавшаяся масса медленно уплывала по течению на север. Теперь в реке находилась основная часть войска неприятеля.

Я срочно дал команду ординарцу послать подкрепление на север. Течение и так скопило там большую часть войска, и я понимал, как тяжело сейчас оборонявшимся там. Последние резервы были брошены на спасение северных рубежей.