Цвет убегающей собаки

— Что ж, спасибо и на том.

Я повернулся и тронулся было назад, сжимая в ладони бутылку. На сей раз он окликнул меня.

— Но одно мне известно…

Я круто остановился, ощущая нечто похожее на дежа вю.

— Это был приют для так называемых падших женщин. Сегодня их здесь хватает, не правда ли? И носил он имя Марии Магдалины. Говорят, это патронесса шлюх.

Я вернулся к Игбару, и мы сделали себе «куба либре» с бренди, кока-колой и льдом. Дома было душно и жарко, а открытые окна разве что комаров привлекали. Но кокаин исправно делал свое дело — Игбар и Шон готовы были выслушать продолжение моего рассказа, и по мере его продвижения слова, как ни странно, отыскивались все легче и легче.

Глава 13

Безупречная подача Поннефа

Поннеф предложил немного пройтись. По его словам, прогулка способствует живости беседы и обостряет процесс восприятия. Лукас неохотно согласился. По правде говоря, он был и увлечен, и слегка напуган рассказом Поннефа, который чем дальше, тем больше казался ему вдохновенным безумцем. Поннеф говорил с убежденностью человека, привыкшего к тому, что к его словам относятся всерьез, и Лукасу невольно передавалось это чувство. Итак, они двинулись, постепенно отдаляясь от деревни в сторону заросших кустарником гор. Поннеф продолжал свое повествование.

— Теперь самое время объяснить, к какому именно заключению я пришел касательно таинственного исчезновения этих людей из окружающего мира. Пока достаточно будет сказать, что есть определенные, ну, скажем, дыры, где нарушается обычный ход Времени и происходит нечто, недоступное рациональному сознанию. Вернее, не дыры, а зоны, и эти зоны хорошо известны — и всегда были известны — так называемым примитивным народам. Современный человек просто забыл о них или предпочитает игнорировать их существование. Между тем они обеспечивают превращение духа, являясь, по сути, переходом от одного состояния сознания в другое. Понимаю, вы пока не готовы принять это.

Пока.

Он будто смаковал звучание слова и улыбался, словно вспоминая его вкус, тонкое положение в прежних разговорах с новообращенными или пленниками, шаг за шагом приходившими к принятию нужной ему концепции. Сколько всего их было? Если, по словам Поннефа, Лукас с Нурией оказались последними двумя, то в его общине должны быть уже четырнадцать служителей веры. Вероятно, не все деревенские входят в круг Избранных. Например, «мутанты»-головорезы, совершившие похищение. Как же удалось заставить других поселиться здесь? И каковы статьи их договора с Поннефом? Но он уже продолжал свое повествование.

— Я понял, что если я — действительно тот, кем себе представляюсь, то есть реинкарнация Роше, то отчего бы не существовать и другим — реинкарнациям остальных четырнадцати беглецов из Мелиссака? Отчего бы им не быть моими современниками? Я вернулся к старинным записям, вновь обратился к разрозненным свидетельствам, относящимся к тем катарам, что отправились в последнее путешествие. Прошел сеансы гипноза с известным психоаналитиком, которому изрядно платил до тех самых пор, пока он не сообразил, в чем суть моих устремлений, и не заявил, в довольно грубой форме, что считает меня совершенным маньяком.

Не важно, подумал я. Надо заняться самогипнозом и научиться впадать в нирвану, в духе некоторых старых эзотерических традиций, побуждающих размышлять о прежних жизнях. Я начал прозревать человеческие формы, которые даны моим друзьям и последователям из XIII века в нынешней жизни. Я изучил все, что написано о реинкарнации. Сначала прозревал изгнанников-катаров. Видел, как бредут они горными тропами и один за другим останавливаются, словно потрясенные сверхъестественным видением. То был миг, когда я постиг святость их коллективного прозрения и понял абсолютную необходимость его воплощения. Это был важнейший, поистине поворотный момент в моей судьбе. И все же пока я видел только общину, отдельных лиц не различал. Тогда я направился в Мелиссак, купил заброшенное поместье, привел его в порядок и погрузился в продолжительные раздумья. Постепенно, один за другим, образы становились реальнее, люди словно обретали плоть. Нельзя утверждать, что физически все они в точности походили на оригиналы из прошлого. То, что виделось мне в минуты прозрений, были нынешние формы существования тех давних душ. Я видел их в определенной обстановке, и это позволило в конце концов отыскать людей. Все они жили, сейчас или в недавнем прошлом, неподалеку от гор. Я был на правильном пути. Участники общины возрождались и возвращались к тем местам, где сказали некогда последнее «прости» этому миру.

Не буду вдаваться в подробности поисков пропавших спутников. Главное, и это вам теперь известно, — все они нашлись, и все, по крайней мере на сегодняшний день, приняли факт своей прежней жизни. Они обрели новое видение мира и таким образом осуществили свое предназначение. Нельзя сказать, что это далось им легко: семья, работа, расписания-графики, налоги… Но в конце концов к истине пришли все, и всех удалось собрать здесь.

Поннеф говорил тоном победителя-триумфатора. Тем не менее Лукас поинтересовался, много ли из тех, кого он счел реинкарнациями людей XIII века, не согласились с его аргументами, отказались играть в его игру. Как с ними обошлись — просто отринули, убрали из уравнения? Сколько матросов выпрыгнули за борт славного корабля под командованием адмирала Поннефа?

— В нашей общине нет и не может быть отступников или дезертиров, — холодно ответил Поннеф. — Мы связаны воедино неумолимыми фактами и общим предназначением.

Лукас отметил про себя это любимое выражение Поннефа. Под «предназначением» тот понимал некую неизбежность, чего нельзя ни терпеть, ни даже толком понять. Более того, другое его словечко, «дезертир», заставляло задуматься над прежним его утверждением, будто Лукас и Нурия всегда вольны покинуть общину.

Они дошли до ручья, который даровал путникам ласкающее слух журчание, а огромные валуны — тень. Лукас снял туфли и уселся прямо на землю возле крупного, гладко отполированного валуна. Поннеф нашел подходящий камень и, опустившись на него, оправил одеяние. У Лукаса было много вопросов, но он понимал, что, выказывая слишком большой интерес ко всей этой истории, он тем самым подтверждает ее реальность или по крайней мере правдоподобие. Следует признать, на Лукаса произвело сильное впечатление то, как Поннеф придумал и разработал проект воспитания верующих в общине. Интересно, сколько денег потребовалось на ее создание? Еще больше занимало его, какую роль в «видении» Поннефа предстоит сыграть им с Нурией. Хотя, с другой стороны, у Лукаса не было ни малейшего намерения следовать указаниям режиссера, какой бы рисунок роли тот для него ни придумал. Иное дело, решил он, никто не мешает хотя бы поиронизировать. Вдруг так удастся понять, почему именно на них двоих пал выбор.

— И к чему же мы пришли, Андре? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Бернаром, как Роше? Мы-то с Нурией как вписываемся в вашу схему? Или вы тоже прозрели нас? Между прочим, с каких пор вы меня преследуете? Это вы «устроили» нашу встречу в музее Миро? И заплатили людям крыши, чтобы они шпионили за нами?