— Я не шутить сюда пришел. Мы тщательно исследовали обстоятельства похищения Яйценюка. Ночью два диверсанта проникли в дом, где он остановился. Перед этим сняли часового, в доме застрелили адъютанта начальника разведки, переоделись в мундиры генерала и капитана. На автомобиле Яйценюка покинули поселок, засунув пленного в багажник. Их не остановили. Почему? На лобовом стекле автомобиля был пропуск, позволяющий его владельцу передвигаться по дорогам в любое время суток, а в салоне сидели офицеры Славии. Как мог не пропустить их рядовой солдат? По ночной дороге диверсанты доехали до блокпоста у Степового. И вот здесь мои солдаты что-то заподозрили и, как полагаю, попытались ДРГ остановить. Скорей всего, потребовали документы у странных офицеров. Те начали стрелять и убили часовых. К сожалению, у них это получилось — сработал фактор неожиданности. Вторая половина караула отдыхала в блиндаже. Дверь была заперта, и диверсанты бросили гранаты через трубу печи. Тем себя и выдали. Над блиндажом насыпан холм земли. Перед этим выпал снег, и любой, кто на этот холм взобрался бы, оставил бы следы. Но их не обнаружили. Сверху — есть, а на склонах — ни одного. Следовательно, волхв на холм взлетел.
— Гм, — задумался фон Лееб. — Гранаты можно зашвырнуть с земли.
— И точно угодить в трубу, диаметром в десять сантиметров? Дважды? Не знаю, каким специалистом нужно быть. А как вы объясните наличие следов ботинок вокруг трубы и их отсутствие на склонах? Нет, герр советник, это были волхвы. А мы за противодействие им не отвечаем — в славской армии нет магов.
— Хорошо, — сказал фон Лееб, поняв, что слав подготовился к их встрече, и его так просто не укусишь. — Я вас услышал маршал.
— Если у вас кончились вопросы, — усмехнулся слав, — то у меня остались. Разрешите?
— Слушаю, — кивнул фон Лееб.
— Из Германии прибыли новейшие, дальнобойные гаубицы. В настоящее время они простаивают в запасных парках. Я прошу выделить в мое распоряжение артиллерийский дивизион вместе с персоналом и необходимым количеством снарядов.
— Для чего?
— Для обстрела Царицино. Наши орудия варяжской выделки не настолько дальнобойные, плюс к тому — с большим износом стволов.
«А еще их знатно выбили в ходе контрбатарейной борьбы», — мысленно дополнил генерал.
— Гаубицы предназначены для отражения наступления сепаратистов, — сказал вслух. — А они его, похоже, что готовят.
— Считаю это маловероятным, — возразил командующий. — Танки и бронемашины не пройдут — снег лег на не промерзшую землю, и она под ним мягкая. Пехота тоже будет вязнуть. До весны, когда просохнет почва, нет причины опасаться. Выведите артдивизион на позиции. Лишняя тренировка расчетам не помешает.
— Вертолеты уничтожат батареи, — насупился фон Лееб. — Варяги наловчились это делать.
— Защитим их ПВО. Вы поставили «Гепарды». Это смерть для вертолетов! Для того, чтобы прикрыть дивизион, хватит батареи этих установок.
«Все продумал, — удивился генерал. — Не такой уж он дебил, как я считал».
— Остаются самолеты, — произнес задумчиво. — У варягов они тоже есть.
— Комплекс «Ирис» с новейшими зенитными ракетами их легко отгонит, — сообщил командующий. — Нам пообещали эти установки и, как мне сказали, приступили к их отгрузке. Стоит появиться «Ирисам» на фронте — и варяжские бомбардировщики будут облетать дивизион за сотню километров. Мы же превратим жизнь сепаратистов в ад. Это будет наш ответ за похищение начальника разведки.
«И тогда ты вновь будешь красоваться на экранах телевизоров, говоря, как замечательно воюют подчиненные тебе войска. Хотя все сделают мои солдаты. Отказать? В Берлине не поймут. Там заинтересованы в хороших новостях после жуткого провала с ГУР».
— Убедили, маршал, — кивнул фон Лееб. — Я отдам распоряжения.
— Данке и ауфвидерзеен!