— Эй, приятель? — позвал меня отец. — Ты в порядке?
— Да сэр, — отозвался я, стуча зубами, но нисколько не боясь сейчас простудиться.
— Давай-ка заберемся в грузовик, — сказал отец.
— Хорошо, — согласился я, но не смог сдвинуться с места.
Мое распухшее плечо, которое потом на несколько дней превратится в один сплошной болезненный синяк, пока что благодатно онемело от холода.
Отец подтянул колени к груди. Дождь со снегом продолжал сыпать с неба, но мы настолько промокли и замерзли, что нам до этого не было никакого дела.
— Мне нужно рассказать тебе кое-что про доктора Лезандера, — сказал мне отец.
— Мне тоже есть что тебе рассказать, — отозвался я.
Я прислушался к ветру, который пронесся по поверхности озера, что-то шепнув при этом.
Он ушел вниз в темноту. Он вышел из тьмы и во тьму вернулся.
— Он назвал меня «брыкучий бычок», — сказал я.
— Надо ж такое придумать.
Мы не могли долго оставаться на берегу озера. Ветер пронизывал до костей. В такую погоду можно было запросто замерзнуть до смерти.
Подняв голову, отец взглянул на низкие серые облака, затянувшие январское небо. Потом улыбнулся, словно мальчишка, с плеч которого наконец свалилась тяжкая ноша.
— Господи, — проговорил он, — какой замечательный день!
Возможно, ад был предназначен для героев, но жизнь определенно оставалась для живущих.
Дальше произошло вот что.
Мама, упавшая в обморок при виде нас, быстро очнулась, обняла отца и меня, но тут же отпустила. Мы вернулись к ней грязные с головы до ног, но живые. Самое главное: отец перестал видеть кошмарные сны о мертвеце со дна озера Саксон.
Мистер Штайнер и мистер Ханнафорд, пусть и несколько разочарованные тем, что им не удалось даже пальцем тронуть доктора Гюнтера Данинадерка, все же удовлетворились исходом дела, поскольку справедливость восторжествовала. В их распоряжении оказалась Кара Данинадерк и ее птицы из человеческих костей. Это стало для них утешением. Последнее, что я о ней слышал: ее отправили в темницу, где даже свет был закован в решетку.
Узнав о случившемся со мной, Бен и Джонни были вне себя от переполнявших их эмоций. Бен буквально прыгал до потолка, а Джонни не находил себе места, когда я рассказал им, что, пока они сидели в кинотеатре и таращились на экран, я сражался за свою жизнь с самым настоящим нацистским военным преступником. Сказать, что в школе я стал знаменитостью, было все равно что утверждать, будто луна в ночном небе размером всего с речной голыш. Чтобы послушать мой рассказ, собрались даже учителя. Хорошенькая мисс Фонтэйн восторженно внимала мне, а мистер Кардинале пожелал услышать мой рассказ дважды.