Вернон поднял голову от своего паровозика.
— Не нужно «мистера Такстера». Зовите меня просто Вернон.
— Хорошо, Вернон. Вы сами все это сделали?
— Не за одну ночь, конечно, — ответил Вернон и опять улыбнулся.
С расстояния в несколько шагов его лицо казалось мальчишеским, вблизи становились заметными морщины около глаз и две глубокие складки, залегшие скобками вокруг рта.
— Я сделал это потому, что люблю Зефир. Всегда любил и всегда буду любить.
Вернон оглянулся на мистера Притчарда, стоявшего в ожидании у двери.
— Благодарю вас, Сирил. Можете быть свободны. Хотя… одну минуту. Надеюсь, мистер Маккенсон все понял?
— Понял что? — спросил отец.
— Дело в том, — сказал мажордом, — что мистер Вернон хочет отобедать с вашим сыном наедине. Вам обед будет подан на кухне.
— Не понимаю. В чем причина?
Вернон продолжал молча смотреть на мистера Притчарда. Седовласый мажордом пожал плечами и ответил:
— Потому что на обед был приглашен только ваш сын, мистер Маккенсон. Вы решили сопровождать его… гм… по собственной инициативе. Если у вас остаются какие-либо сомнения, хочу успокоить вас и сообщить, что кухня находится по соседству со столовой мистера Такстера, где он собирается отобедать с вашим сыном. Таково было пожелание молодого хозяина, мистер Маккенсон.
Последняя фраза была произнесена особенно решительно.
Отец оглянулся на меня, я пожал плечами в ответ. Я видел, что ему совершенно не нравится такой план, он был готов закусить удила и уйти.
— Но вы тоже пришли, — сказал Вернон. Он поставил локомотив на рельсы, и тот, тихонько застрекотав, ожил и укатил вперед. — И можете остаться на обед.
— Ты можешь остаться, — эхом подхватил и я, обращаясь к отцу.
— Уверен, что вам понравится наша еда, — добавил мистер Притчард. — Гвендолин — отличная кухарка.
Сложив руки на груди, отец некоторое время рассматривал бегавшие по рельсам поезда.
— Хорошо, — наконец проговорил он. — Пусть будет так.