Пятьсот тридцать четыре предмета досталось из туши. Полный перечень того, что перечислял Март. В основном, конечно, не самое ценное добро, но надо учитывать то, что дешевого в неназываемом не может быть в принципе. Все трофеи стоили или дорого, или очень дорого.
Или невероятно дорого.
Можно сказать – бесценные.
Читер застрял неизвестно где, в какой-то пустыне, без врачебного ухода, без нормальной еды и не позволяя себе напиться вволю. А в руках сжимает богатство, за один процент от которого можно год безбедно прожить под наблюдением лучших врачей да под круглосуточной заботой отряда медсестер, которых набирали из числа победительниц мировых конкурсов красоты. Из одежды у них будут лишь две ниточки и форменные белые шапочки с красным крестом.
А еще в палате обязан стоять промышленный холодильник с прохладительными напитками.
Нет, лучше два холодильника.
Или даже три.
Так, стоп. Мысли куда-то не в ту степь поскакали. Не хватало еще в бред удариться.
Выплюнув еще один кусок пластика, известно каким образом оказавшийся во рту, Читер попытался призадуматься над простым вопросом: что ему делать с этим сокровищем? Он ведь сейчас ни разу не боец, он даже не полнейший ноль, он – ничтожный минус. Комок ошпаренного мяса с дичайшими штрафами на всех характеристиках. Да у него даже карта не работает. Самый чахлый зараженный способен играючи уделать эдакую развалину. И тут, под границей, недостатка во всевозможных противниках нет. До недавних пор их кое-что сдерживало, но очень скоро разномастные чудовища поймут, что неназываемого больше нет, и тогда в пустыне станет очень неуютно.
Если Читера поймают монстры – это еще полбеды. Они просто убьют, трофеи им не нужны.
А вот если люди или иммунные цифры…
Вроде как по всему Континенту прошло оповещение о великой победе. Это если верить логу. Тем же Паукам приблизительно известно, где обитало чудовище. Они ведь там по полной от него огребли. Конечно, оно не единственное на весь мир, но почему бы не предположить, что нехорошие ребятки захотят проверить, как поживает именно это. Отправят разведчиков, и те установят, что неназываемый поживает плохо.
Точнее – вообще не поживает. Плюс кто-то вытащил из него неизвестное количество ценнейших трофеев.
И тогда Пауки огорчатся. Нет, не в том дело, что они рассядутся в кружок вокруг раскинувшейся почти на гектар туши, достанут платочки и примутся орошать пустыню потоками горьких слез. Печалиться по поводу убиения неназываемого эти головорезы точно не станут.
Огорчит их то, что ценности достались не им. И они не пожалеют сил и средств, чтобы справедливость восторжествовала.
Их личная справедливость, конечно, а не общечеловеческая. Сокровище должно всецело принадлежать Паукам, все прочие варианты его распределения являются в корне неправильными.
Конечно, вилами по воде писано, что кто-то что-то оперативно и правильно поймет, после чего быстро затеет поиски. Однако это очень и очень реалистичный вариант. Слишком многое поставлено на кон. В скромном свертке набито добра на миллионы споранов. Понадобится выкосить подчистую всех мертвяков в нескольких мегаполисах, чтобы столько заработать.
Либо убить всего лишь одного монстра, который до такой степени страшный, что у него даже имени нет.
Плюс надо не забывать, что за некоторые предметы цена – условность. В продаже они если и оказываются, то в единичных случаях. Допустим, однажды доводилось слышать, что кто-то где-то сбагрил идеальный хрусталь за двести пятьдесят тысяч. У Читера его сейчас на руках семь штук. Значит ли это, что он сможет выручить за них один миллион семьсот с лишним тысяч виноградин?
Может, и выручит. А может, и все три миллиона выручит. Или даже пять.