— У меня идея, — говорю я, будто это только пришло мне в голову. — Поезжай в его офис, посмотри его досье и выясни, что это за большое дело. Тогда, может быть, ты поймешь, где он.
— Он будет недоволен, что я копался в его досье.
Я пожимаю плечами:
— Твое дело. Но если бы это был мой отец, я бы хотела знать, где он.
— Все его досье в компьютере. Мне придется залезть в систему, и останутся следы, что я делал это, гак она устроена.
— Ты можешь добраться до файлов? Я имею в виду, ты знаешь пароль?
Он запинается:
— Откуда ты знаешь, что его система требует пароля?
В его вопросе чувствуется подозрение, и снова я поражаюсь его проницательности, но у меня нет времени удивляться, я ждала этого момента с тех пор, как два дня назад убила его отца, и не собираюсь отступать от задуманного.
— Я не знаю, — говорю я. — Но это распространенный способ защищать информацию.
Он, кажется, удовлетворен ответом:
— Я могу открыть файлы. Пароль — это прозвище, которое он дал мне в детстве.
Мне не нужно спрашивать о прозвище, это только усилит подозрения. Вместо этого я вскакиваю.
— Едем в офис прямо сейчас. Ты будешь лучше спать, если узнаешь, чем он занят.
Он удивлен:
— Прямо сейчас?
— Ну, если не хочешь копаться в компьютере в присутствии секретаря, то сейчас идеальное время. Я поеду с тобой.
— Но уже поздно. Я устал. — Он зевает — Лучше я поеду домой, может, он уже там.
— Вот что: сначала проверь, дома ли он. Но если нет и если он не оставил сообщения, тогда тебе надо ехать в офис.
— Почему ты так переживаешь за моего отца?