Тьма, — и больше ничего

— Наверное, я ненавижу Тома Гудхью.

— Кем он вам приходится?

— Лучший друг, еще со школьной скамьи, — со вздохом ответил Стритер.

После короткой заминки Элвид расхохотался. Выйдя из-за своего столика, он похлопал Стритера по спине (странно, что его рука казалась холодной, а пальцы не пухлыми и короткими, а длинными и тонкими) и вернулся на место. Он плюхнулся в свой шезлонг, все еще фыркая и отдуваясь от смеха; его лицо сделалось пунцовым, и катившиеся по щекам слезы тоже казались красными — кроваво-красными — в лучах заходящего солнца.

— Ваш лучший… еще со школьной… ну, это что-то…

Элвид буквально умирал со смеху. Едва не задыхаясь, он заходился воплями со стонами; его странно острый для такой круглой физиономии подбородок дергался и поднимался к безмятежному, но уже медленно темнеющему летнему небу. Наконец ему все же удалось совладать с собой. Стритер уже чуть было не предложил ему свой носовой платок, однако раздумал отдавать его в пользование подозрительному придорожному лоточнику.

— Просто великолепно, мистер Стритер, — вымолвил тот. — Мы сможем договориться.

— Ну, так отлично! — воскликнул Стритер, отступая еще на шаг. — Я прямо чувствую, как наступает этот пятнадцатилетний отрезок моей новой жизни. Однако я припарковался на велодорожке, это нарушение, могу схлопотать штраф.

— Насчет этого не стоит беспокоиться, — успокоил Элвид. — Как вы могли заметить, с начала наших переговоров здесь вообще не проехало ни одной машины, не говоря уж о полицейском патруле. Когда речь заходит о чем-то серьезном с серьезными людьми, я делаю так, чтобы дорожная ситуация не отвлекала.

Стритер с опаской огляделся по сторонам. Так оно и было. Шум машин доносился с Уитчем-стрит в направлении Апмайл-Хилла, а здесь словно все вымерло. Ну, разумеется, напомнил он себе, после рабочего дня тут всегда мало машин.

Но чтобы вообще ни одной? Чтобы словно все вымерло? Такое может быть среди ночи, но не в 7.30 вечера.

— Расскажите, почему вы ненавидите своего лучшего друга? — попросил Элвид.

Стритер на всякий случай вновь напомнил себе, что его собеседник не в своем уме. И не стоило верить всему, что тот говорит. От этой мысли ему стало как-то легче.

— Том всегда выигрывал внешне в детстве и гораздо более привлекателен сейчас. Он преуспевал в трех видах спорта, я же едва мог соперничать с ним лишь в мини-гольфе.

— И, по-моему, в этом виде спорта девчачьих групп поддержки не бывает, — заметил Элвид.

Мрачно усмехнувшись, Стритер продолжил:

— Том весьма неглуп, но учиться ему было лень. Особого рвения добиться чего-то на этом поприще в нем не ощущалось. Однако когда из-за учебы под угрозой оказывались его спортивные достижения, он начинал паниковать. А к кому обратиться за помощью?

— К вам! — воскликнул Элвид. — Мистер Добросовестный Ученик и настоящий друг! И вы брали над ним шефство, да? Наверное, и контрольные за него писали? Делая на всякий случай ошибки в тех словах, где их привыкли видеть учителя Тома?

— Виновен по всем пунктам. Говоря по правде, в старших классах, когда Тома награждали как лучшего спортсмена штата Мэн, мне приходилось отдуваться сразу за двоих: за Дэйва Стритера и за Тома Гудхью.

— Тяжко.