– Серьезно? Да что ты говоришь? Я просто потрясен, никогда бы не подумал, ведь был уверен, что мы съездим твоих деток забрать с детского утренника.
– Не надо ничего о детях.
– Ага, я уже заметил, что у вас тут целый бзик на почве счастливого детства.
– Я же сказал – не надо, – с нажимом повторил Рэм.
– У меня есть хотя бы мизерный шанс вернуться живым?
– Я командую операцией, еду со всеми, манией самоубийства не страдаю. Такой ответ тебя устраивает?
– Вполне. Давай побыстрее заканчивать разговор.
– Ты куда-то торопишься?
– Я – нет, а вот мой друг – да.
– За него не переживай, я уже дал отмашку, им занимаются.
– Но ведь я же еще ни на что не согласился.
– Ему не помешает хирург, причем срочно. Обычный хирург. Наши тела умеют восстанавливаться, но для этого их надо кормить, снабжать легкие кислородом, ткани кровью и лимфой. Это трудно сделать с разорванными артериями и кишками, хотя бы кое-где надо поработать скальпелем, начерно подлатать. Это необходимый минимум, на все остальное пока что не рассчитывай. И если мы разбежимся ни с чем, на тебе повиснет долг за эту операцию.
– Даже если Шуст умрет?
– Смерть не отменяет оплату. Уж извини, что я не спросил согласия, но был уверен, что возражений не будет. Или это не так? Скажи прямо, я могу позвонить в больницу и все отменить.
– Не надо, возражений нет.
– Приятно, что ты такой предсказуемый.
– И я согласен.
– Что, даже не хочешь узнать подробности?
– Все равно ты будешь темнить и ничего толком не расскажешь.
– Откуда такая уверенность?