В попытке затормозить Доун ухватилась левой рукой за первый попавшийся стол, но Робби дернул посильнее — и стол с визгом проехался по полу. Прямо к виску понесся край полки, и на один ужасный миг ей вспомнился тот день в парке — Фрэнк, карусель, зеленая трава, летящая ей навстречу…
Доун заорала от ужаса, ловко извернулась в воздухе, пытаясь уберечь лицо…
Бум! Правое плечо с размаху врезалось в угол стеллажа и тоже онемело. Одному богу известно, на что она сейчас была бы похожа, не подвернись ей стол…
И тут Доун поняла, что опять летит вверх.
— Эва! — закричала она.
Этот умоляющий вопль был адресован вовсе не той, что произвела ее на свет, — блудной матери, чей призрак ласково звал ее всего несколько минут назад.
Или все-таки ей?
Стоило Доун произнести имя матери, как рука Робби замерла. Доун ударилась головой о стеллаж. В глазах сначала потемнело, а потом взорвался фейерверк разноцветных искр. Рассеченную скулу нестерпимо жгло.
Только услышав звон упавшего на пол распятия, Доун поняла, что все это время сжимала его в руке. Робби ослабил хватку, и девушка полетела вслед за своим оружием.
Доун подтянулась, ловя ртом воздух, и встала на четвереньки. По лицу потекла кровь. Нужно помочь Кико.
— Твоя мама, — сказал Робби, и снова по-птичьи наклонил голову. Но на этот раз это была голова прекрасного призрачного существа, а не маленького мальчика. Его голос звучал так, словно в нем сплавились воедино годы страданий. — Мечтательница… Эва была моим другом.
— Да, да! Другом и коллегой по съемкам. Ради бога, можно я подойду к моему другу?
Господи… Кико… За свою профессиональную жизнь Доун видела немало несчастных случаев — один из ее коллег-каскадеров чуть не свернул себе шею, упав с высоты, да и саму ее от перелома позвоночника не раз спасало только чудо — поэтому она знала, что дело плохо. Черт, нужно скорее до него добраться.
С деловитостью, от которой кровь стыла в жилах, Робби начал втягиваться внутрь и понемногу принял свой прежний облик. Воспользовавшись этим, Доун расстегнула наплечную кобуру. Вампир снова уставился на нее, словно пытался разглядеть в ней черты Эвы, и Доун опустила руку. Неизвестно, успеет ли она выхватить оружие, так что лучше не нервировать Робби попусту. Сначала нужно успокоиться, дождаться возвращения чувствительности в стрелковой руке.
Вампир почуял запах крови и начал принюхиваться. В его глазах закружились разноцветные водовороты.
Медленно, стараясь не делать резких движений, Доун достала с нижней полки стопку бумажных салфеток и приложила их к порезу на щеке. Она хотела спрятать кровь от Робби, хотя прекрасно понимала, что в этом нет никакого смысла: вампир остается вампиром, и для него она — всего лишь добыча. Несмотря ни на что, она медленно двинулась в сторону Кико.
— Он жив, — заметил Робби. — Я слышу его пульс.
Она сверкнула на него глазами, забыв в своем бешенстве о ментальной защите, не думая ни о чем, кроме друга.
Вторжение было мгновенным. Глаза Робби вспыхнули, притягивая ее взгляд, и он ринулся в ее сознание. Доун попыталась остановить его, но вампир продирался в самые заветные уголки ее души, вороша ее тайные мысли, грубо выдергивая одно воспоминание за другим. Доун схватилась за сердце.
— Нет! — Она пыталась вытолкнуть его всей силой своего отчаяния. Она не давала ему разрешения войти…