— Я слышала о Натане Пеннибейкере. Он и сам в детстве снялся в паре фильмов, без особого успеха. Потом он стал импресарио Робби.
— Угу. А после смерти сына он был настолько безутешен, что отправился в Европу — размышлять о смысле жизни и «собирать себя по кускам».
— Похоже, мать оказалась сильнее отца, раз не сбежала и не расклеилась. Хотя и исковеркала сыну детство.
— Не знаю, действительно ли она пребывала в блаженном неведении о «темных наклонностях» Робби или нет. Она дала нам понять, что нет, но я уловил в ее мыслях какую-то двоякость. По-моему, самое ужасное ее преступление в том, что она не участвовала в жизни сына, а занималась своими делами — в то время она была рьяной активисткой Красного креста и все свое время отдавала убогим и несчастным. Теперь рвет на себе волосы и оплакивает каждую упущенную минуту с сыном.
— А что отец?
Брейзи свернула на Клиффвуд-авеню и сбавила скорость. Окружающее проносилось сплошным потоком размытых картинок: густая листва над высокими оградами, чугунные ворота, длинные подъездные аллеи, змейками вьющиеся к величественным фасадам, вбитые посреди безупречных лужаек колышки с названиями фирм вневедомственной охраны.
— С Натаном Пеннибейкером мы еще не беседовали, — ответил Кико. — Он вернулся домой всего несколько часов назад. Это первая удача в нашем расследовании. Хотя, видит бог, мы пробовали все — консультировались с теоретиками заговоров, исследовали каждую пядь в студии, где монтировались «Гонки ползунков», плюс просмотрели эту пакость тысячу раз, не меньше. И все без толку. Жаль, что папаша не стремится с нами увидеться. Брейзи позвонила Марле Пеннибейкер, назначить сегодняшнюю встречу с Натаном, так он изо всех сил пытался отмазаться. Наверное, без телепатии тут не обошлось.
— Ты прочел его мысли.
— Вообше-то нет… Объект должен быть близко, иначе ничего не выйдет, разве что вещий сон приснится. То есть я должен находиться неподалеку от нужного мне человека или предмета, и даже тогда бывают осечки. Иногда люди бессознательно блокируют мои попытки — как ты, например, — иногда узнавать просто-напросто нечего. Иногда нужен, физический контакт… — Он потянулся к Доун, чтобы показать ей на примере, но она быстренько отодвинулась, — …чтобы глубже проникнуть в объект, сосредоточиться по-настоящему. Как с курткой той сволочи, насильника.
— А у тебя крыша не едет от всех этих голосов в голове?
— Не-а. — Кико пожал плечами. — Думаешь, я ловлю каждый случайный флюид? Нет, иначе я б давно уже слетел с катушек.
«Значит, и у него есть слабости, — подумала Доун. — Слава тебе, Господи».
— Итак, ты догадался, что мистер Пеннибейкер не жаждет с нами увидеться, — сказала она, немножко воспрянув духом.
— Вообще-то, там и догадываться было нечего: жена уговаривала его подойти к телефону, а он не соглашался.
— Понятно. А про возвращение Натана Пеннибейкера вы как узнали? Тебе было видение?
— Нет, — пожал он плечами. — За ним Брейзи присматривала.
Видимо, вид у Доун был совсем ошарашенный, потому что Кико быстро взглянул на Брейзи, убедился, что та по-прежнему увлечена матчем, а потом нагнулся к заднему сиденью и прошептал:
— У нас есть одна штука, которую мы называем «локатором».
— И?
— Абсолютно потрясающая вещь. Гораздо эффективнее обычного прослушивания. Брейзи всего-то и требуется, что настроить эту штуковину на запах, то есть поднести к прибору что-нибудь из личных вещей нужного нам человека: одежду или любой другой предмет, а потом установить сенсор в вероятном месте появления субъекта, и готово — нам известно о присутствии мистера Пеннибейкера в доме, хочет он того или нет. Учитывая привычку Натана чуть что — делать ноги, мы решили подстраховаться.
ebooksa