Начало

– Что скажешь, Афанасий? – повернулся атаман к старому Аленину. – Смог бы твой внук за двести-триста шагов четырьмя выстрелами попасть в четверых скачущих всадников? И не просто попасть, но и убить?

– Не знаю, Петр Никодимыч, – с сомнением покачал головой старый казак. – Стреляет Тимоха хорошо, но чтобы так… И прирезать пятерых варнаков, да еще таким образом… Не знаю.

– Ага, прирезали варнаков знатно, ни один и пикнуть не успел. Мы их по оврагу шагах в ста друг от друга нашли, кроме двух последних, которых, видимо, одновременно зарезали, причем одному башку почти напрочь снесли. А предупредить друг друга они не успели! – встрял в разговор Башуров.

– Урядник, чьи-то еще следы были?

– Никак нет, господин атаман, – вытянулся в струнку Башуров. – Только следы Тимохи Аленина. Нашли место, где он перевязку делал, там же и двух зарезанных хунхузов. Лежку на берегу, где он по бандитам на острове стрелял, и на холме позицию, рядом с которой нашли его ножны от кинжала, ремень и пустую китайскую сумку для патронов. Там же недалеко и карабин Тимохин нашли. Стреляли из него, судя по нагару в стволе, много. А на вершине холма, где Тимоха последнего варнака кинжалом убил, в траве револьвер нашли.

– Одно непонятно, как он столько варнаков смог завалить! – Башуров задумчиво почесал голову под фуражкой. – Мы с казаками обсуждали: ни один из нас не смог бы такого сделать.

– Вот и мне непонятно! – Селеверстов внимательно оглядел стоящих перед ним казаков и женщину. – Как мне наказному атаману докладывать: «Ваше превосходительство, у нас хунхузы на днях хотели станичный войсковой табун лошадей угнать, да только четырнадцатилетний Тимоха Аленин взял да и убил их один всех. Да чего там, ваше превосходительство, их был-то всего двадцать один варнак. Для наших казачат это все равно что стакан молока выпить».

– Ладно, – махнул рукой атаман, – об этом позже будем думать. Марфа, ты иди Тимоху смотри, мы с Наумом пока еще переговорим, а ты, Афанасий Васильевич, иди, присядь пока на лавочку.

Сказав все это, атаман с урядником отошли в сторону и стали что-то негромко обсуждать.

– Не волнуйся, Афанасий Васильевич. – Марфа положила старику руку на плечо. – Все будет хорошо. Я чувствую.

Погладив старого Аленина по плечу, знахарка и ведунья легкой походкой пошла в дом, куда уже перенесли раненого Тимофея.

Афанасий с трудом доковылял до лавки, кряхтя, опустился на нее и застыл, глядя пустыми глазами куда-то вдаль.

Селеверстов, переговорив с урядником, пошел по двору, останавливаясь по очереди и разговаривая о чем-то с казаками, находящимися на подворье Алениных. Поговорив со всеми, он вернулся к старику Аленину и, присев рядом с ним на лавку, тихо произнес:

– Вот что, дядька Афанасий, я переговорил с казаками, и мы решили, что из захваченной добычи утаим трех лучших лошадей с полной сбруей и три хороших винтаря с патронами. Все это пойдет тебе и Тимохе. – Атаман поднял руку, предупреждая возражения Аленина. – Пойми, дядька Афанасий, твой внук наш станичный войсковой табун спас. Сколько бы казаков в станице могло без строевого коня остаться. Да что кони, Тимоха моего Ромку да Дмитра Данилова сына, Петруху, от верной смерти спас. За что всю оставшуюся жизнь буду за Тимофея твоего молиться. Кроме того, мы со станичниками решили, что всю премию за хунхузов и за их снаряжение, что начальство в Благовещенске даст, тебе отдать для Тимохи. Ему деньги понадобятся, если сможет в Иркутское училище поступить. Да вам и сейчас деньги не помешают.

Афанасий Васильевич из-под густых седых бровей внимательно посмотрел на атамана.

– Да, дядька Афанасий. Завтра повезем в Благовещенск захваченное у хунхузов оружие, амуницию и их лошадей погоним для доклада. – Селеверстов поднялся, надел фуражку. – Там я с наказным атаманом о Тимохе и поговорю. Все равно докладывать о том, как он отличился. Может быть, под этот случай и вопрос о его поступлении в училище решим.

Атаман направился к своему жеребцу.

– Дядька Афанасий, я твоих коней и тех, которых отберем для тебя, пока у себя оставлю, а вечером Ромку пришлю для помощи. Он и поснедать тебе привезет, и бульон куриный для Тимохи.

– Спасибо тебе за все, Петр Никодимыч! – Старый казак поднялся с лавки и склонил голову.

– Тимохе твоему за все спасибо.