Интервенция

– Вы?! – вытаращился на меня Красин, когда с него после моих слов сняли повязку с глаз.

– Я смотрю, вы удивлены, Леонид Борисович?! Почему?! Вы же знаете о моём предупреждении для членов всех революционных партий, что если тронут мою семью, то я уничтожу всех виновных, – я посмотрел в глаза человеку, имя которого в моём прошлом мире носили ледоколы, пароходы, заводы, улицы, и увидел в них зарождающийся страх. – А я привык исполнять свои обещания. Ульянов, Ленгник, Троцкий, Мартов, Плеханов уже мертвы. Вы пока пропали без вести. А с товарищем Аксельродом в ближайшие дни тоже произойдёт несчастный случай.

– Что значит пока? И вообще, по какому праву вы меня похитили?! Это произвол! – вскинулся Красин, привязанный к стулу.

– Всё зависит от того, к какому, как говорил один товарищ, консенсусу мы придём… – Я продолжал взглядом давить на собеседника, не обращая внимания на его возмущения.

Подняв взгляд выше, я подал знак Бурову, который стоял за спиной пленника. Тут же последовал удар в район печени Красина, от которого тот согнулся, а потом его вырвало желчью.

– Леонид Борисович, вы не понимаете своего положения. В принципе, вы покойник и живы только из-за того, что мне надо получить от вас определённую информацию…

– Я ничего не скажу тебе, пёс, – отплевываясь, прохрипел Красин, перебивая меня.

– Ну что же вы так некультурно, Леонид Борисович. Интеллигентный человек, инженер, причём очень хороший инженер. Руководитель строительства электростанции «Электросила» в Баку. Теперь ведущий специалист фирмы «Сименс», находитесь в Швейцарии в рабочей командировке, заодно решая и свои партийные дела, – я усмехнулся. – Разве кто может догадаться, что строящий столь стремительную карьеру инженер Красин на электростанции не только нашел работу для всего бакинского комитета социал-демократической партии, но и умудрился разместить там тайную типографию, прозванную «Нина». А теперь вот этот входящий в высший свет Баку и здоровающийся за руку с его превосходительствами и миллионщиками человек предал родину, связавшись с японской разведкой, – я сделал драматическую паузу.

Глаза у пленника с каждым моим словом всё больше и больше выражали удивление и изумление.

– Вы и про «Нину» знаете? – прохрипел Красин, пытаясь отдышаться.

– Леонид Борисович, ваша деятельность по объединению отдельных социал-демократических групп в Баку в единую организацию, по созданию подпольной типографии, закупке оружия для восстания в Финляндском княжестве и в Грузии… – я сделал небольшую паузу. – Организация боевых групп в Баку для провокаций во время всебакинской стачки, которую также планируете перевести в восстание, встречи с полковником Акаси, на которых вы пытаетесь убедить его вновь выделить деньги на оружие, всегда были под нашим плотным присмотром.

– Так что же вы хотите знать? – удивлённо спросил руководитель боевой группы РСДРП. – Вы и так всё знаете, судя по всему. Теперь понятно, каким образом наше оружие оказалось у ирландцев и кто организовал это восстание.

– Это хорошо, что вы догадались о роли моего центра в организации занозы в заднице Британской империи. Извините, за плохой французский, – я вновь зло усмехнулся, глядя на человека, который передал приказ на уничтожение моей семьи. – А нужно мне от вас, Леонид Борисович, немного: куда делся Акаси и где можно найти Дезаконишвили и Циллиакуса? Пропали, паразиты. Видимо, вслед за членами ЦК РСДРП не хотят отправляться на тот свет. Не можем их найти. Может, поможете?!

Красин наконец-то пришёл в себя от удара и гордо выпрямился на стуле.

– Вы считаете, что беззаконно уничтожая партийное руководство, сможете остановить революционное движение? Сможете остановить революцию в России?

– Ну, что вы, Леонид Борисович. Если в Российской империи всё оставить так, как есть сейчас, то революция обязательно случится. И если бы вы не тронули мою семью, так бы и продолжали её приближать и мечтать о всемирной революции и мировой диктатуре пролетариата. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Так, кажется?

– Вы находите это смешным, хотя только что сказали, что революция неизбежна?!

– Понимаете, Леонид Борисович, я внимательно изучил историю и социологию революций и народных восстаний, начиная с четырнадцатого века, и определил две основные причины для революций… – Я сделал паузу, подумав про себя, что только здесь и недавно согласился с теорией о социологии революции, ещё не созданной или написанной Питиримом Сорокиным.

Всё-таки обучали меня в том мире на основе марксизма-ленинизма.

– И какие причины? – заинтересованно спросил Красин, прерывая моё молчание.