Потому я и сорвалась к Анне на пожар. Потому что чувствовала вину за собой. Я никогда не скажу этого вслух, но ведь думать не запретишь.
Это – моя вина.
Сиделка ушла, и вернулся Ваня. Вслед за ним просочился в дверь и Петя.
– Расскажете, что именно со мной случилось?
Спать пока не хотелось, а вот поговорить – даже очень.
– Ты ничего не помнишь?
– Женский голос: «Ненавижу». Это я еще помню, а вот что было потом?
Ваню отчетливо передернуло.
– Она в тебя выстрелила. Петя побежал за фельдшером, а Елпифидор Семенович…
– А он там откуда взялся?
– Пост околоточного рядом. Помнишь?
– Он там дежурил? Не верю!
– Правильно, – согласился Ваня. – Не дежурил, пришел проверить, как там и что. И увидел оглушенного полицейского.
– Кто его так?
– Неизвестно. Но пришел он весьма кстати. Помог поймать Благовещенскую.
– Кого?
– Да, это она на тебя покушалась. Пуля попала в грудь, но, я так понял, как-то очень удачно, – отчитался Ваня.
Как бы это ни звучало, но я тоже так думала.
Убить человека не всегда просто, иногда мешает отсутствие опыта. Надо было стрелять в голову, но там тоже вопрос. Череп же. Кость. Могло пойти по касательной, могло еще как-то…
Мне стреляли в грудь. Пуля прошла чудом не раздробив мне ключицу, но порвала какой-то сосуд и застряла, чуть-чуть не выйдя наружу.