– Я?.. – повторила она очень тихим, отсутствующим голосом.
– Ты.
Джек выждал паузу, чтобы дать ей возможность снова посмотреть на остров, который она, видимо, очень любила, и еще раз почувствовать зловоние, предвещавшее его скорую гибель. А потом задал ей вопрос. Ему никогда не пришло бы в голову спрашивать о таком прежнюю Калабати, ту, с которой он много лет назад был знаком в Нью-Йорке. Но перед ним была новая, изменившаяся к лучшему женщина, сумевшая полюбить мужчину, полюбившая этот остров. Может быть, эта Калабати досягаема.
– Что ты скажешь на это, Бати? Я не прошу тебя снять его и отдать мне. Но я прошу тебя вернуться со мной в Нью-Йорк и поговорить с Глэкеном. Он единственный на земле старше тебя. Да ты, черт возьми, просто новорожденный младенец по сравнению с ним. Ты побудешь с ним и поверишь.
Она повернулась и облокотилась на перила, через дверной проем заглядывая в гостиную.
– Дай мне все хорошенько обдумать.
– Времени думать не осталось.
– Ну хорошо, – проговорила она медленно. – Я согласна встретиться с человеком, о котором ты говоришь. Но это все что я тебе обещаю.
– И это все, о чем я тебя просил. – Он почувствовал, как расслабляются его перенапрягшиеся мышцы. Это было начало. – А что касается Моки...
Она резко вскинула голову и посмотрела на него.
– Он не умрет, – поспешно добавил Джек, – и даже не очень постареет, если кто-то заменит его настоящее ожерелье на подделку. – Тут неожиданная идея пришла Джеку в голову. Это прозвучит нелепо, но, возможно, поможет сделать Калабати еще более надежным своим союзником. – Кто знает? Может быть, ожерелье и делает его безумным. Надо снять его, и тогда он снова станет самим собой.
Прежде чем Калабати успела ответить, в доме загремел голос Моки:
– Бати! Хеле май! И приведи с собой своего бывшего любовника. Посмотрите, что сотворил ваш Бог!
Калабати, закатив глаза, сделала шаг вперед. Джек осторожно взял ее за руку.
– Так каков твой ответ?
– Я подумаю.
Она высвободила руку и опустила фальшивое ожерелье к себе в карман. Джек пошел за ней.
И остановился, остолбенев, на пороге.
Гостиная преобразилась. Все дерево и куски лавы, которые оставались от старых фигур, были переделаны, подобраны друг к другу и сложены в одну огромную скульптуру, занявшую пространство от стены до стены. В тех местах, где не хватало остатков прежних скульптур, Моки воспользовался обломками мебели, добавив их в общее нагромождение. Все эти куски выбеленного, протравленного дерева были сложены так, словно росли из деревянной панели стены, образуя четыре спицы гигантского овального колеса, и эти спицы, причудливо изгибаясь, сходились в общем центре. Сердцевине из лавы. Моки каким-то образом соединил все осколки черно-красной лавы – среди этой беспорядочной массы поблескивала проволока и виден был еще не застывший эпоксидный клей – в единое целое: какой-то зубчатый, нелепый конгломерат, не имеющий определенной формы, асимметричный, без всякого проблеска разума, но с ярко выраженными элементами угрозы и неприкрытой хищности.
– Что вы скажете о шедевре, который создал Мауи? – спросил Моки, стоя посреди комнаты, уперев руки в бока и ухмыляясь, похожий на карикатуру Берта Ланкастера.
ebooksa