— Благословишь? — Видимо, инкуб припомнил мне мое коварство добрословия. — А давай.
Я выжидающе замолчала. Хмель хмелем, но принцип «ты — мне, я — тебе» никто не отменял. Ведь продуктивные деловые отношения невозможны без взаимности, впрочем, как невозможна без нее и ненависть. А пылать лютой злобой в одиночку — это все равно что быть той самой головой из знаменитой хеллвильской поговорки: одна голова — хорошо, но, когда она еще и на плечах, а не отдельно от тела, — еще лучше.
Демонюка тоже молчал, я даже заподозрила, что этот паршивец выжимает из меня добрый душевный порыв. Но спустя некоторое время он начал похрапывать. Пришлось влепить котлу щелбан, от которого тот встрепенулся.
— А! Да! Че? — ошалело бормотал демонюка.
— Я говорю, что благословила Эйту! Отомстила за тебя.
— Да-а-а? — удивленно протянул котел. — И… чем?
— Ну, я пожелала ей заполучить сто капель силы и все их потратить на собственное исцеление.
— Так это же хорошо? — не понял инкуб.
— Это хорошо, если ты болен, а если здоров… — последнее слово я произнесла с нажимом, а потом нахально добавила: — Теперь твоя очередь мне помогать.
Судя по изумленной опухшей морде инкуба, которая отражалась на боку котла, он только что осознал, насколько коварным может быть добрословие при богатой фантазии. Проклятия и рядом не стояли.
— А я чего-то обещал?
— А ты не помнишь? — Я разыграла удивление. — А как же помочь по своей прямой специальности — соблазнению?
— А… совратить кого… — расслабился котел. — Это я могу. Пошли!
И он упал на бок, покатившись по столу.
Сдается мне, инкуба потянуло на подвиги. И его ничуть не смущало его нынешнее агрегатно-котловое состояние.
— Нет, помочь завтра надо, когда ты протрез… в смысле, когда клиентка придет. А пока поклянись, что поможешь.
— Клятву с меня? Демона?
— Ты вопишь, как будто это у тебя в первый раз, — фыркнула я.
— Может, с человеком и в первый. Обычно это мне клялись.
— Ну, вот и это… попрактикуйся на мне, получи бесценный опыт.