– Служба такая. Полтора часа те же поклоны бьешь, да крестишься без перерыва. Только Правило закончилась, началась Литургия. Еще час. Короче, еле дождалась, завтрака. То, что кормят картошкой с хлебом, не беда, бывало и хуже, но за едой, оказывается, даже разговаривать нельзя. Одна сестра молитву читает, а остальные молча жуют. Я потом посчитала, так за день слов десять сказала, не больше. Я ж не могу так!..
А потом привезли кирпич – матушка задумала часовню строить. Так на морозе мы тот кирпич два часа разгружали даже без перекуров. Спина не разгибается, а тут снова на молитву идти. Натуральная зона…
– Ты и там была? – спросил Женя с опаской.
– Нет, в кино видела, – Света засмеялась, словно радуясь, что хоть этого ей удалось избежать, – короче, вечером того же дня я оттуда и сбежала, – закончила она.
– А, вообще, в Бога ты веришь?
– Верю, – Света кивнула и секунду помолчав, уточнила, – верю, что Бог помогает каждому не сломаться и пройти по той стезе, какую он ему уготовил, а не для того, чтоб согнать всех в кучу и заставить восхвалять его в муках. Жизнь сама по себе мука, чтоб еще дополнительные страдания изобретать…
Была там одна ненормальная – я видела. Не знаю уж, что она натворила, но, прикинь, на морозе раздевается до гола и сама себя плетью хлещет, прям, до крови. Я у нее потом спрашиваю, когда с ужина шли – богу что, говорю, приятно, когда ты себя так лупишь? Он что, удовольствие получает от этого или ты, говорю, получаешь? А она смотрит на меня дикими глазами и молчит. Я так думаю – вера в душе происходит, а не в теле. Или я не права?
Женя не сразу вник в суть вопроса, размышляя над тем, что, хотя придраться в ее рассказах, вроде, не к чему, но для одного человека такое не может быть правдой, иначе такая жизнь – это готовый роман, где и придумывать ничего не надо.
– Ладно, – не дождавшись ответа, Света махнула рукой, – ты на речку-то идешь?
– Не охота, – Женя скривил губы. Не то, чтоб ему после душной электрички не хотелось окунуться, но на весах его сознания балансировали совершенно потрясающий сюжет и унизительная роль, для которой его пригласили – таскать сумки. Надо было выработать свою позицию в дальнейших отношениях, и делать это лучше в одиночестве.
– Тогда подожди. Под березами висит гамак – там клево; я люблю в нем лежать, – Света направилась к калитке, а Женя остался на крыльце.
Не найдя ответа, Женя пошел по тропинке, разделявшей огуречную и помидорную плантации, и действительно увидел натянутый между стволами гамак. Закурив, улегся в него, слегка качнулся. Жаркий ветерок пробежал над головой, цепляя желтые листья.
Гамак замер, и Женя опять нашел окошечко в небо.
– …Балдеешь?
Женя повернулся так резко, что чуть не упал; сел, спустив ноги на землю.
– А Светка где? – за забором стоял улыбающийся Влад, – я чего хотел спросить – она, как всегда, домой собирается или вы останетесь на ночь?
– Вроде, собирается, – Женя вздохнул, – она на речку пошла.
– Если собирается, пусть ищет кого-нибудь. Сегодня я ее не повезу – машина совсем взбунтовалась, – передав информацию, Влад пошел к себе, а Женя возликовал: