Королева Виктория — охотница на демонов

— Это минутный порыв, — сказала королева, несколько смягчившись, — у меня не было времени подумать.

— Ага, — мрачно гнула свое Мэгги, — а может быть, Вы действовали инстинктивно.

— Мэгги, — рявкнул премьер-министр.

— Что, простите? — удивленно спросила королева, но ответа не последовало, так как карета, несколько секунд назад катившаяся по гравию возле Букингемского дворца, теперь остановилась. Дверца открылась, возле нее стоял Джон Браун.

— Ваше Величество, — с поклоном приветствовал он королеву, — премьер-министр, Мэгги, — он окинул взглядом карету. — Вы потеряли члена команды?

— Не спрашивай, Джон, — грустно сказала Мэгги.

Джон на мгновение опустил глаза, не в силах скрыть горе, потом сказал: «У меня новости, Мэгги», — и, адресуясь к Мельбурну, продолжил: — Премьер-министр, приготовлена карета, чтобы отвезти вас в безопасное место, ибо в Палате общин творится полный кошмар — дошедшие до нас известия такого характера, Мэгги, что нам придется вмешаться…»

XXXIX

Квимби сидел в галерее Стрейнджерс и нервничал. Он в очередной раз наблюдал, как члены парламента обсуждают фабричное законодательство, разговоры о котором внесли большую сумятицу. Многие из тех, кто ранее так страстно выступал за реформу, теперь явно изменили свое мнение по данному вопросу, что привело в замешательство присутствующих.

— Они выглядят покорными, сэр, — сказал Перкинс, который сидел рядом с хозяином, сняв башмак и носок, чтобы «дать ноге подышать».

Квимби же был крайне обеспокоен — да так, что кусал губы.

— Перкинс, — сказал он, — вопрос о том, делают они или не делают то, что им велено, гораздо менее важен по сравнению с тем, что касается меня.

— И что же это, сэр?

Квимби посмотрел на своего слугу, и тот определил по его взгляду и перекошенному лицу, что хозяин и впрямь обеспокоен — настолько усталым он выглядел.

— Их аппетит, Перкинс, — сказал он и продолжал уже тише. — Что мы будем делать, если эти твари, будь они трижды прокляты, проголодаются?

— У нас нет доказательств, что они испытывают потребность в человеческом мясе, сэр.

— Но у нас нет доказательств, что они ее не испытывают, — прошипел Квимби. — Как долго они уже заняты этими дурацкими дебатами?

Обсуждение, действительно начатое во второй половине дня, все еще продолжалось.

Но все никак не кончалось.

Причина, по которой оно затянулось, заключалась, разумеется, в том, что каждый из «клиентов» Квимби — а их было пятнадцать — брал слово, чтобы произнести речь против фабричного закона. Такое задание Квимби им не давал. За несколько последних дней он обслуживал по пять министров в день — распределяя приглашения на встречи, чай, выпивку, ланч и обед. Перкинс с Эггом едва успевали перенести в подвал тело какого-нибудь члена парламента, чтобы приступить к воскрешению, как в дверь уже стучал следующий гость. Каждого зомби отправляли восвояси, нагрузив до предела строгими инструкциями неукоснительно и во всех случаях представлять интересы Квимби, а они — конечно, навязанные ему Конроем, — включали противодействие фабричному законодательству, а также любым мерам, связанным с реформой. Будучи членами парламента — пусть даже эти парламентарии, в строго медицинском смысле слова, были мертвецами, — они имели возможность надолго застопорить все изменения, проголосовав соответственно своим кардинально изменившимся настроениям.