На лице Артура Карлтона Хока отразился поиск нужного слова в неисчислимом богатстве возможных вариантов. Странная нежная печаль вновь появилась в его глазах.
— Ему исполнилось бы четырнадцать этим летом.
Стелле не удалось удержаться от выражения сочувствия.
— Мне жаль, мистер Хок. Что может быть ужаснее потери ребенка. — Это была глупая, тривиальная реплика, но она поддалась порыву и произнесла ее.
Мужчина, сидевший перед ней, при всей своей силе и размерах, внезапно показался жалким.
После ее слов воцарилось напряженное молчание. Громко потрескивали поленья в камине, внезапно их снова стало слышно. Ни одному из них нечего было больше сказать, пока они дожидались Тодда.
— Отец?
Напряжение развеялось. Стелла обернулась.
Тодд вошел в комнату. Она совершенно ясно разглядела теперь, что он был высоким для своего возраста, склонным к худобе мальчиком. Видение, представшее перед ней накануне наверху лестничного колодца, оставалось призрачным. Реальным выглядело лишь одно красивое лицо.
У Тодда были пшеничного цвета волосы и яркие голубые глаза, которыми он стрельнул в ее сторону, и нежное, почти ангельское личико. Его костюм, состоявший из длинных штанов и голубой фланелевой рубашки, с поразительным эффектом подчеркивал его детскую красоту.
Манера поведения Артура Карлтона Хока изменилась. Его улыбка замерзла, а взгляд посуровел.
— Тодд, тебе, очевидно, еще не была представлена мисс Оуэнз.
— Нет, сэр.
Мальчик нерешительно прошел вперед, протягивая, как положено, руку. Стелла охотно приняла ее, сопровождая свой жест улыбкой. Рука Тодда была вялой, слабой и безразличной.
— Мисс Оуэнз — твоя новая воспитательница.
Тодд сощурил глаза:
— Как поживаете, мисс Оуэнз?
— Как ты поживаешь, Тодд?
Мистер Хок кашлянул.
— Мисс Оуэнз будет готовить тебя к поступлению в закрытое учебное заведение.