Для родича такое заявление оказалось неожиданным, однако он твердо стоял на своем:
– За водку, коль так, вычти, а остальное – наговоры! Девка та небось такая же невинная, как наша Авдотья. А ты, из-за какой-то там лахудры, его как нашкодившего щенка?!.. У него вот детки малые – как им теперь, когда кормилец лежит да охает?
– Что-то он про детей своих не вспоминал, когда между ног сироты безответной пристраивался!..
Глава семьи неожиданно даже для себя поперхнулся, вспомнив, что кроме него и дядьки в доме есть еще дочь и жена. Причем последняя наверняка все прекрасно слышит, а первая, очень даже вероятно, подслушивает. Тяжелое молчание разбавилось резким звяканьем – Осип, не добившийся ни малейшего понимания от племяша, резко отодвинул пустую стопку. Встал, еще раз перекрестился на иконы, завершая тем самым свой визит, и перешагнул лавку.
– Дядька, да подожди ты!
Савватей не поленился сделать два шага и ухватить родственника за плечо, понуждая остановиться.
– Ты ж мне вместо отца…
Такое заявление сработало лучше любого тормоза, и дальше хозяин дома говорил без спешки, все больше и больше понижая голос:
– …а говорим, прямо как чужие. Вот давай я тебе все сейчас обскажу, как есть, а ты меня с этим Ванькой и рассудишь. И вот тебе крест – как скажешь, так и сделаю.
Через минуту уровень настойки в бутыли очередной раз понизился, а вот картошку оба родственника дружно проигнорировали.
– Значит так. Ванька твой подрядился возить в школу муку и прочие съестные припасы. В городском лабазе взял, в лабаз при школе сдал – все просто. Дальше смотрим. Остатние пять разов он приезжал сильно навеселе…
– Так может, он на свои кровные? А? По зимнему времени как не погреться в пути? Обычное дело!
Малость захмелевший Савва медленно, со значением покачал пальцем из стороны в сторону и продолжил, как будто его и не перебивали:
– И хлебушка была недостача. Малая. Как раз на четвертинку казенки. А? Молчишь? Ну тогда опять дальше смотрим. Кто девкам в школе проходу не дает, за задницы их щипает, похабень всякую говорит? А когда его по-хорошему предупредили, чтобы не дурковал, кто еще и сказал, что он у меня в сродственниках ходит и я им всем там покажу? Ванька сказал.
Дядька сидел, нахохлившись, и внимательно слушал. Не так ему все описывали, совсем не так!
– Раз предупредили, два предупредили… А за третий раз пусть благодарит, что в живых остался. Сторожа при школе мне никак не подчиняются, над ними мой бывший унтер начальствует. Ему что человека прибить, что чихнуть – невелика разница. Выше него же – только благодетель наш, Александр Яковлевич. А как он за своих стоит, я тебе как-то уже рассказывал.
– И что, дура эта малахольная, тоже – его?
– Как договор подписала, так его и стала, со всеми потрохами. И не такая уж и дура, нормальная девка, на язык только бойкая слишком – через то и пострадала.
Осип посидел, угрюмо осмысливая рассказ, и вздохнул, признавая справедливость племянника:
– Твоя правда, Саввушка. Это… Ваньке совсем ничего не полагается? Нет, ну понятно, что надо наказать – так вычел бы, что полагается, а остатнее – ему. Как?