— Держи, — Лиля сует мне черную матовую коробку.
Затем задерживает дыхание, открывает свою и пищит:
— Это они! Они! Ты их нашел!
Кидается к Матвею, который с толикой мужского самодовольства принимает ее объятия.
— Как ты их нашел?
— Не скажу, — отвечает он. — Сама придумай крутую историю, как я захватил кроссовочный завод и заставил сшить тебе новую пару.
Я продолжаю смотреть на Барона, прижав коробку к груди. А он на меня. Вздрагиваю, когда он фыркает и смачно так облизывается, словно обещает сожрать меня.
— А у тебя что? — Лиля подскакивает ко мне. — Открывай! Интересно же!
Я не спуская взгляда с Барона, открываю коробку, и Лиля шепчет:
— Ого…
Опускаю взгляд. Тканевые мешочки с лейблом французского бренда обуви, за которым гоняются все серьезные модницы.
— Давай смотреть!
Лиля закидывает свою коробку на переднее сидение, и возвращается ко мне. Вытаскивает из одного мешка черную туфельку на высоком и тонком каблуке. Острый нос, красная подошва, матовая кожа.
— Обалдеть, — сипит Лиля. — Мерь! Мерь немедленно! Мам!
А я опять смотрю на Барона, который лениво встряхивает ушами.
— Мам! — Лиля ставит туфлю на асфальт рядом с моей ногой, и вытаскивает из мешка вторую:
Я послушно скидываю с ноги кроссовок, продолжая гипнотизировать Барона, который тоже не думает проигрывать в гляделках.
— И носки снимай.
Неуклюже стягиваю носок.
— Какой жуткий пес, — шепчу я и сую ногу в туфлю, оперевшись на руку Лили.