– Откуда вам известно, что она на втором этаже? – не унимался подозрительный дежурный.
– Типовая планировка зданий, товарищ сержант, и жизненный опыт, – донесся до него голос со второго пролета лестницы.
«Столичная стерва!» – решил дежурный. «Какой настырный, сразу видно, начальник здешний – параноик, помешанный на безопасности!» – подумала Оля. Не мудрствуя лукаво она направилась в приемную. «Люшков, скорее всего, обедает, а в приемной скучает его секретарь. Ждет, когда начальник вернется и отпустит его утолить муки голода». Но все оказалось несколько иначе.
– Здравствуйте, а товарищ Люшков у себя?
– Здравствуйте, он уже собрался на обед, у нас перерыв, вам придется подождать или прийти попозже.
– Может, вы мне сможете помочь. У меня совсем простой вопрос. Вот список командиров РККА из штаба армии. Мне бы хотелось побеседовать с сотрудниками из нашего ведомства, которые их знают лично. Частная беседа не более пяти минут. Меня интересует постороннее, но откровенное мнение. Нигде я на него ссылаться не буду, но нужно проверить свои выводы.
Из кабинета вышел невысокий кругленький мужчина с залысиной на макушке, пухлыми губами и близко посаженными бегающими глазами. Глаза непрерывно прыгали с одного предмета на другой.
– Здравствуйте, товарищ, вы ко мне?
– Товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга! – сразу вскочил со стула секретарь. – Товарищ лейтенант из московской комиссии, проверяющей Дальневосточную особую армию. Пришла с просьбой помочь найти наших сотрудников, знакомых с командирами штаба армии. У нее целый список. Хочет с ними побеседовать, узнать их мнение об интересующих ее командирах и сравнить со своим.
– Понятно… а кто вас к нам послал?
– Никто, это моя инициатива.
– Понятно… хорошо, товарищ Пашковский вам поможет. Товарищ Пашковский, посмотрите список, подумайте, с кем стоит поговорить, созвонитесь. Потом доложите. Если меня будут спрашивать, буду через полчаса, в тринадцать сорок.
– Есть!
Люшков быстро вышел из приемной. Заметив прикрученный на дверях оконный шпингалет, играющий роль импровизированного засова и позволяющий закрыться изнутри, Оля затворила дверь в приемную, задвинула защелку и повернулась к изумленно наблюдающему за ее манипуляциями старшему лейтенанту.
– Послушайте меня внимательно, товарищ Пашковский, и не перебивайте. Во-первых, ознакомьтесь с одним документом. У вас ножницы есть? Спасибо.
Взяв протянутые ей ножницы, она подпорола подкладку своего полушубка, висевшего на вешалке, и протянула ему кусок белого шелка с текстом, подписью и печатью. Внимательно рассмотрев документ, секретарь, не сказав ни слова, отдал его обратно.
– Есть подозрения, что в скором времени Люшков сбежит к японцам, прихватив с собой документы стратегической важности. К сожалению, обоснований для ареста недостаточно, а Люшков не та фигура, которую можно трогать без доказательств. У него имеются могущественные знакомые, которые за него вступятся. Нам остается только реагировать на возможные действия вашего начальника. Если вы заметили, нервы у него уже на взводе. Скоро приедет Фриновский с комиссией, начнет копать, а вы сами знаете, если ищешь, то всегда найдешь. Вот в этот момент, мы подозреваем, его нервы не выдержат, и начальник Дальневосточного отдела НКВД товарищ Люшков попытается перебежать к японцам. Мы этого допустить не можем. Надеюсь, что вы тоже. От вас требуется только одно. Каждый день я буду сообщать вам номер телефона, по которому вы меня сумеете найти. Вы позвоните мне только тогда, когда ваш начальник соберется выехать с проверками на пограничные заставы. За содействие я вам гарантирую неприкосновенность, сохранение звания и возможность продолжать работу в НКВД.
– Скажите, товарищ лейтенант, а кто учил вас вербовать агентов? – Секретарь за иронией попытался скрыть свою растерянность и выиграть время на обдумывание ситуации. До него еще не совсем дошло, что из могущественного первого помощника Люшкова он после услышанного превратился в пособника потенциального изменника.
– Вы, видимо, меня неправильно поняли, товарищ старший лейтенант. Я вас не вербую, я делаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.
Он поразился, как изменился ее взгляд, голубые веселые глаза сразу стали холодными и колючими, как февральский ветер.