— А просто. Скажет, что ты за шлепки ему должен, и заберет.
— Здесь что — рабство?!
— Да не, тут правильно все. Как в летнем лагере: старшие отдельно от младших, только без вожатых и столовой. Вот и получается, что старшие живут получше. Думаешь, она возражать будет? Кто ты — и кто он! Видел Ленку эту? Белая как мел. На солнце вообще никогда не бывает — сидит в штабе днями, носа не высовывая. Там ведь хорошо — холодок, приятно. Воды полно ледяной, еды разной, лучшие вещи там, устроено все удобно. А ты будешь жить в шалаше уродском, на песке ночевать. Зачем Лерке такие женихи нужны? А когда Бизону на глаза попадется? Ему светленькие нравятся очень — вот такие, как она. Даст Ленке отставку и себе заберет, не спрашивая согласия. Даже у Рыжего не спросит — тот и пикнуть не посмеет. И никто не посмеет. Потому что здесь главнее него никого нет, а ты сейчас вообще никто. Он когда выпьет, совсем дурак становится и за слово, поперек сказанное, может так отметелить, что почки с мочой вытекут. Перед тем как меня сюда занесло, он убил одного парня только за то, что тот орех кокосовый втихомолку заточил. Кто-то стукнул, и Бизон его забил. Кулаками.
— И почему вы такое терпите?! — удивился Макс. — Вас ведь много!
— Да? И что? Ты видел Рыжего? Ему больше двадцати лет. Бизону все двадцать семь, говорят. И остальным его ребятам под столько же. Все неслабые — сплошные бугаи. Они наши солдаты. Понимаешь?
— У вас своя армия?
— Вроде того. Без них никак — если что, то они за всех отдуваются. Дерутся. С полгода назад готы появились, так наши отбились, но три покойника было. Один сразу помер, двое мучились долго — докторов ведь нет. Опять же — диксы. От них защищают. И новичков в карантине тоже они выдерживают, а это занятие очень противное. Получается, не зря они ни хрена не делают, пока все пашут: когда до горячего доходит, тогда начинается их работа. Ну и, конечно, положение у них особое из-за возраста. Будь нам по сорок, а им по сорок пять, то разницы вроде и нет, а когда тебе семнадцать, а им двадцать два, то совсем другое дело. Сила за ними приличная — самые крепкие наши ребята. Тем более что у них оружие кое-какое есть. И беспредела у них не уважают. У того типа, которого за кокос Бизон забил, и до этого косяков хватало, вот и напросился. Суда у нас нет, тюрьмы тоже нет — сразу все решают. Так что не задавай больше глупых вопросов. Тут, может, и не всегда все красиво, но иначе не получается.
Макс остановился, произнес с укором:
— Жора, из того, что ты говоришь, я одно слово из десяти понимаю.
— Да ничего — привыкнешь. Если что непонятно — переспрашивай. Только не стой на месте — нам к бородавке надо побыстрее добраться. Поблизости их давно уже вывели, так что на Пустой мыс придется переться. Их там полно.
— Пошли, но давай так: ты молчишь — я задаю вопросы. Договорились?
— Хорошо. Макс, а…
— Стоп! Мы ведь договорились!
— Ну хорошо-хорошо, — притих Жора.
— Начнем. Что за бородавка?
— Увидишь, когда придем.
— Ладно. Кто такие готы?
— Ну это другая толпа. Вроде нашей, но какие-то нерусские. К нашим буям только из России прилетают, да и то не всей — из Сибири никого пока не было. А у них, получается, или арабы сыплются, или вообще не пойми кто. Совсем отмороженные — собираются толпами и бегают по рифам. Если им попадешься, то хана — без разговоров валят. Говорят, они уже несколько поселков захватили — жителей или убивают, или в рабство определяют.
— Ладно, это понял. Местные отморозки. Получается, у них тоже вода есть?
— Конечно, есть, иначе они бы давно вымерли.