— А как он разговаривал? Он всего лишь очень вежливо сказал, что в этот раз претензий нам предъявлять не будет, но в следующий раз предъявит обязательно.
— Силёнок у него не хватит что-то нам предъявить!
— Отец, ты что — решил затеять войну? И что ты хочешь этим добиться? Под тебя он теперь точно не пойдёт.
— Какая с ним может быть война? Кто он, и кто Хомские.
— Вы с Иваном Родиным тоже так думали. Может, он вас ещё раз удивит? Вот скажи, а что ты ответишь князю, когда Арди подадут жалобу? Что ты решил повоевать со своим внуком потому, что он не хочет идти под тебя? И что при этом ты его за внука признавать не хочешь? А я тебе скажу, что будет дальше. Князь даст ему право на защиту[38], а вот нас никто в этом деле не поддержит.
— Право на защиту — это ещё не защита. Кто ему даст защиту?
— Например, Тирины. Ты заметил, что Алина позволяет ему разговаривать с собой, как с подружкой? Совершенно очевидно, что у них союз. Думаешь, Алина не воспользуется возможностью безнаказанно нас пощипать? А эта крокодилица Стефа Ренская, которая его обнимала у всех на глазах? Чтобы ни у кого уже не осталось сомнений, кто у неё любимый внук. Что бы там ни было у них с Ольгой, Ренские их родственники, и они тоже не упустят случая оторвать от нас какой-нибудь кусочек. Отец, мы проиграем.
— Сын, ты слишком драматизируешь.
— Вот мне, кстати, тоже интересно — а что за размолвка случилось у вас с Данятой, что ты даже мёртвому мстишь?
— Это тебя не касается!
— Это что-то, связанное с матерью?
— Молчать! Я запрещаю тебе лезть в это дело!
— Когда Ольга выгнала Милославу, и она пришла к нам, ты не пустил её на порог. Сейчас она лучшая целительница княжества. Кеннер строит для неё лечебницу, и мои люди оценивают, что она будет давать семье Арди как минимум тысяч пятнадцать в месяц. А ведь Милослава могла бы быть Хомской, да и сам Кеннер тоже. А сейчас ты собираешься втянуть нас в войну, в которой мы не получим ничего, даже если каким-то чудом победим. Отец, если ты попытаешься опять напасть на Арди, я соберу совет фамилии, и ты будешь объяснять всем родственникам, ради чего ты хочешь заставить нас воевать. Ты точно этого хочешь?
— Не смей мне угрожать! — рявкнул Путята.
— Я тебе не угрожаю. Но если ты попытаешься втянуть нас в войну, я тебя остановлю.
— Чего ты добиваешься от меня?
— Я бы вообще предпочёл с ними помириться — по-моему, глупо отталкивать родственников только потому, что тридцать лет назад ты что-то не поделил с покойным братом. Ну ладно, если уж для тебя это так невыносимо — не мирись. Но никакой войны и больше никаких нападений.
Путята молча смотрел в сторону.
— Мы договорились? — настаивал Беримир.
— Договорились, договорились. — с раздражением ответил Путята.