Нечленораздельный рык боли, усиленный аппаратурой, загрохотал над площадью, заставив похолодеть от ужаса, а потом одарив ощущением победы над поверженным врагом. Толпа стала единым существом и, казалось, крякала вместе с Мессией, загоняя гвозди. Лицо его горело хищным охотничьим азартом, а глаза видели не худую окровавленную ногу, в которую он забивал гвоздь, а оскаленную пасть серо-голубой пантеры (или как ее там?), в которую он должен, изловчившись, сунуть острую деревянную распорку.
Хоп!.. Вот она, разрывая ткани, входит в плоть!..
Впрочем, куда это он унесся – это гвоздь ушел в ногу даже глубже, чем следовало бы…
Завершив дело, он торжествующе глянул на госпожу Президент. И это чувство торжества победы над врагом, упоительное, опьяняющее чувство, передалось толпе, завывшей, засвистевшей, зарычавшей от избытка эмоций.
– Спутники мои, соратники мои! – обратился Мессия к пастве. – То, что происходит здесь сейчас, не просто казнь преступника. Нет!.. Это символ нашей победы над темными силами в наших душах. Сегодня мы казнили наше собственное зло!.. Мы совершили акт самоочищения! Но чтобы довести его до эмоционального, логического и символического конца, чтобы пережить истинный глубокий катарсис, способный вознести нас к духовным вершинам бытия, мы должны попрать зло не смертью! Нет, этого мало, ибо смерть – сама зло! Мы должны попрать его любовью, как это свершалось в древних мистериях! – эффектным жестом воздел он руки ввысь и замер, выдерживая паузу, во время которой телесенсорно освежал в памяти толпы информацию о древних мистериях. – Все вы – дети любви, на алтарь которой я призываю вас принести свои души и тела!.. И да сольются они в единый дух и в единую плоть!..
Распятый на хресте уже не кричал, а только постанывал и поскуливал, диким от боли взглядом вперившись в толпу.
– Возлюбим же друг друга, – гипнотически звенел над миром голос Мессии, – пока живо это воплощение Зла в нас, чтобы его вышвырнуло в небытие ликованием и силой нашей любви!..
Он резко повернулся к госпоже Президент и протянул к ней руки.
– Иди ко мне! – приказал он электризующим «нутряным» голосом. – Иди ко мне, ибо я хочу тебя, а ты хочешь меня…
– Нет! – попыталась протестовать госпожа Президент, с трудом сохранявшая остатки здравого разума, однако чувствуя, как в глубине ее тела зарождается и начинает стремительно расти еще скрытая, но непреодолимая сила… – Нет!.. Я не хочу… здесь… сейчас… не могу…
– Иди ко мне! – повторил Мессия. – Ты хотела меня всю жизнь, и твое желание исполняется…
Толпа затрепетала вместе с госпожой Президент, ощутив силу призыва. В ней уже явственно гудели первые подземные толчки.
Госпожа Президент, загипнотизированно глядя на кончики пальцев Мессии, двинулась к нему. И толпа непроизвольно сделала шаг вперед.
Чем ближе к Мессии подходила госпожа Президент, тем сильнее возрастала эмоциональная напряженность толпы, уже готовой рвать с себя одежды. Все женщины видели перед собой Мессию, а мужчины – госпожу Президент…
И он впился жадными губами в ее ждущее тело, и лава, хлынувшая из ее содрогающегося в извержении жерла, затопила толпу, расплавила в себе и понесла по миру…
И исчезло время, и скорчилось в оргазме пространство, и горе тем, кто не стал плотью от плоти лавы: площадь перед Гостиницей была усеяна мертвыми телами стариков, не выдержавших эмоционального стресса, истерзанных до смерти женщин и девочек, но толпа все содрогалась и содрогалась, попирая трупы в нескончаемом оргазме…
Госпожа Президент открыла глаза после очередного спазма наслаждения и из-за спины любовника столкнулась со взглядом распятого. Сквозь безумие боли в нем она, в кратком проблеске собственного сознания, ощутила страстную мольбу. О чем?.. Об избавлении от мук?.. Но разве думал он о муках, когда истязал ее сына?..
«О-о-ох!» – снова повлекло ее в раскаленную пучину.
Но распятый мешал, взгляд его молил, не пускал ее!..
Мессия обратил внимание на то, что его женщина отвлеклась. Он проследил за ее взглядом и увидел обращенный к женщине взгляд своего врага.