Риды решили заночевать в кухне, каменном восьмиугольном строении с проломленным куполом. Она обеспечивала лучшее укрытие, чем все другие здания, хотя через ее грифельный пол рядом с огромным внутренним колодцем проросло чардрево. Высунув свой кривой ствол сквозь дыру в крыше, оно тянуло белые кости ветвей к небу. Это было странное дерево, тоньше всех чардрев, виденных Браном, и без лика на стволе, но здесь Бран по крайней мере чувствовал себя под защитой старых богов.
Это было, впрочем, единственное, что его здесь устраивало. Крыша в кухне сохранилась почти целиком, так что в случае дождя они не промокнут, зато согреться им вряд ли удастся. Холод так и сочился из каменного пола. Брану не нравились также густые тени. И огромные кирпичные печи с их разверстыми ртами. И заржавленные мясные крюки, и следы от топора на колоде для рубки мяса. Вот тут Повар-Крыса изрубил принца на куски. А потом испек свой пирог в одной из печей.
Но больше всего Бран опасался колодца — каменного, добрых двенадцати футов в поперечнике, со ступеньками в стенках, витками уходящими вниз, во тьму. Сырые стенки обросли селитрой, но воды на дне никто разглядеть не мог — даже Мира своими острыми глазами охотницы.
— Может, в нем дна и вовсе нет, — проговорил Бран.
Ходор перегнулся через край, доходивший ему до колен, и крикнул:
— ХОДОР! — «Ходорходорходор», — откликнулось снизу гулкое, переходящее в шепот эхо. Ходор сначала опешил, потом засмеялся и поднял с полу обломок грифеля.
— Ходор, не надо! — сказал Бран, но опоздал — Ходор уже кинул камень в колодец. — Не надо было этого делать. Ты ведь не знаешь, что там внизу. Вдруг ты ушибешь кого-нибудь… или разбудишь.
— Ходор? — с невинным видом ответил тот.
Далеко, далеко, далеко внизу послышался плеск упавшего в воду камня. Даже не плеск, а такое «у-уп», как будто студенистая пасть раскрылась и проглотила его. Слабое эхо поднялось вверх, и Брану показалось, будто в воде шевельнулось что-то.
— Пожалуй, нам не стоит здесь оставаться, — сказал он.
— Где, в колодце? — спросила Мира. — Или в Твердыне Ночи?
— Да, — сказал Бран.
Она засмеялась и послала Ходора за дровами. Лето тоже ушел. Теперь уже почти стемнело, и волку хотелось поохотиться.
Ходор вернулся один, таща громадную охапку хвороста. Жойен, вынув нож и кремень, стал высекать огонь, а Мира почистила рыбу, которую поймала в последнем встретившемся им ручье. Сколько же лет прошло с тех пор, как в кухне Твердыни Ночи стряпали ужин? И кто тот давний ужин готовил? Уж лучше, пожалуй, этого не знать.
Костер разгорелся, и Мира поставила жарить рыбу. Хорошо хоть, что это не мясной пирог. Повар-Крыса запек сына андальского короля в пироге с луком, морковью, грибами, большим количеством перца и соли, с салом и густо-красным дорнийским вином. Король ел да похваливал. За это боги превратили Повара в чудовищную белую крысу, способную питаться только собственным потомством. С тех пор он блуждает по замку, пожирая своих детей, но голод утолить не может. «Боги покарали его не за убийство, — говорила старая Нэн, — и не за то, что он подал королю блюдо из его собственного сына — человек имеет право мстить. Но он убил гостя под своим кровом, а этого боги не прощают».
— Давайте укладываться, — сказал Жойен, когда они поели. Костер уже догорал, и Жойен поворошил его палкой. — Может, мне приснится еще один зеленый сон, который укажет нам путь.
Ходор уже похрапывал, свернувшись калачиком. Иногда он ворочался под плащом и бормотал что-то, наверно, «ходор». Бран подполз поближе к огню. Тепло и легкое потрескивание пламени успокаивали его, но сон не приходил. Снаружи ветер гонял армию сухих листьев по дворам, и они скреблись в окна и двери. Брану все время вспоминались сказки старой Нэн, и ему казалось, что он слышит, как переговариваются на Стене призрачные часовые и как трубят их призрачные рога. Ветви чардрева белели при лунном свете, проникающем через дыру в крыше. Можно было подумать, будто дерево пытается поймать луну и затащить ее в колодец. «Старые боги, — молился Бран, — если вы слышите меня, не посылайте мне сегодня снов. А если уж пошлете, пусть сон будет хорошим». Боги молчали, не отвечая ему.
Бран заставил себя закрыть глаза. Кажется, он даже заснул — вернее, уплыл в состояние между сном и явью, стараясь не думать о Безумце-Топоре, Поваре-Крысе и том, что приходит ночью.
Потом он услышал шум, и его глаза раскрылись.
Что это? Бран затаил дыхание. Может, ему приснилось? Он не хотел будить Миру и Жойена из-за какого-то сна… но вот он опять, этот далекий шаркающий звук… Листья, это листья шуршат по стенам — или ветер… Но звук шел не снаружи. Волоски на руках у Брана поднялись дыбом. Он внутри, он где-то здесь — и становится все громче. Бран приподнялся на локте, вслушиваясь. Ветер на самом деле дул, и листья шуршали, но было что-то еще, кроме них. Шаги. Сюда кто-то идет.
ebooksa