Атлант расправил плечи. Часть II

— Никто. Я думала, что он сообщает людям некую неопровержимую, но непознанную ими истину, которая заставляет их предавать все, что они любили. Но в этом нет нужды. Я понимаю, что они чувствовали. И больше не виню их. Вот только не могу понять, как они могли научиться жить после ухода, если только они еще живы.

— Ты считаешь, что предала «Таггерт Трансконтинентал»?

— Нет. Я… я чувствую, что предала бы ее, оставшись на рабочем месте.

— Верно.

— Если бы я согласилась служить мародерам, то… то предала бы Нэта Таггерта. Этого я сделать не могла. Не могла допустить, чтобы его и мое достижение, в конце концов, завершилось тем, что попало в руки мародеров. Не такой была наша цель.

— И ты называешь это безразличием? Ты считаешь, что теперь любишь свою железную дорогу меньше, чем месяц назад?

— Я отдала бы жизнь за один год на железной дороге… Но не могу туда вернуться.

— Тогда ты знаешь, что чувствовали все, кто ушел, и что они любили, когда уходили.

— Франсиско, — наклонив голову и не глядя на него, спросила Дагни, — почему ты спросил, не сдалась бы я двенадцать лет назад?

— Ты понимаешь, о какой ночи я все время думаю так же, как и ты?

— Да… — прошептала Дагни.

Медленно, с усилием, она подняла на него глаза.

На его лице она увидела то же выражение, что и утром двенадцать лет назад: подобие улыбки, хотя губы не улыбались. Спокойную победу над страданием, мужскую гордость за ту цену, которую он заплатил, и за то, что стоило этой цены.

— Но ты не сдался, — возразила она. — Ты не бросил дело, ты до сих пор президент «Д’Анкония Коппер», просто теперь это для тебя ничего не значит.

— Сегодня дело значит для меня столь же много, как и в ту далекую ночь.

— Зачем тогда ты разрушил компанию?

— Дагни, ты счастливее меня. «Таггерт Трансконтинентал» — средоточие высокоточных механизмов. Компания недолго сможет существовать без тебя. Не сможет двигаться лишь при помощи рабской силы. Они безжалостно разрушат ее сами, и ты не увидишь — просто не успеешь увидеть — как твоя дорога служит мародерам. Но добыча медной руды — дело попроще. «Д’Анкония Коппер» продержится под присмотром нескольких поколений грабителей и рабов. Управляемая грубо, жалко, неумело, она все равно поможет им выживать. Я должен разрушить ее своими руками.

— Ты… что?

— Я сознательно и последовательно разрушаю «Д’Анкония Коппер», преднамеренно и планомерно, своими собственными руками. Я спланировал все так аккуратно и работал так усердно, как будто зарабатывал себе состояние, чтобы не дать им заметить и остановить меня, чтобы не дать им захватить рудники до тех пор, пока не станет слишком поздно. Все силы и энергию, что ожидали от меня в управлении «Д’Анкония Коппер», я потратил не на то, чтобы усилить компанию. Я разрушу ее до последнего камня, до последнего цента моего состояния, до последней унции меди, которая могла бы достаться мародерам. Я не оставлю ее в том жирном благополучии, в каком унаследовал, я верну ее к тому, с чего начинал Себастьян д’Анкония, а потом предоставлю им попробовать выжить без него и без меня!

— Франсиско! — вскричала Дагни. — Как ты мог заставить себя сотворить такое?