— Нет.
Спустя секунду, она спросила бесцветным голосом:
— Когда вы уходите?
— Сегодня вечером.
— Как вы поступите с… — она указала на холмы за окном, — …с
— Не знаю, все равно. Никому или любому. Тому, кто захочет ее взять.
— Вы не собираетесь распорядиться компанией или назначить преемника?
— Нет. Ради чего?
— Чтобы отдать ее в хорошие руки. Не назовете ли имя вашего наследника по собственному выбору?
— Нет у меня выбора. Да и разницы никакой нет. Хотите, я отдам все вам? — Он протянул руку за листком бумаги. — Если хотите, я напишу письмо и назначу вас единственной наследницей прямо сейчас.
Она потрясла головой в безотчетном приступе ужаса:
— Я не мародер!
Он крякнул и отодвинул бумагу.
— Видите, вы дали верный ответ, сами того не заметив. Не волнуйтесь о
— Но уйти и бросить… просто бросить… крупное промышленное предприятие, словно мы живем в век бездомных бродяг или дикарей, обитающих в джунглях!
— А разве дело обстоит иначе? — Он улыбался с насмешкой и сочувствием. — Зачем оставлять завещание или любой другой документ? Я не хочу помогать мародерам делать вид, что частная собственность все еще существует. Я уступаю той системе, которую они создали. Они не нуждаются во мне, им нужен только мой уголь. Пусть возьмут его.
— Значит, вы принимаете их систему?
— Разве?
Она застонала, глядя на запасный выход.
— Что