– Первый – это «бабушкин», в лобик, поглаживая по русым волосикам. – Клыки спрятала. – Второй – это «дружеский». Производится в щёчку, при этом своей щекой касаясь щеки оппонента, и обязательно нужно похлопать по плечу дружески в конце. – Опять попыталась улыбнуться, не теряя лица. – Третий – это «платонический». В носик. Руки в этом случае просто лежат на плечах красавицы. – Вот теперь улыбнулась, и глаза зелёные перестали быть кошачьими с вертикальным хищным зрачком. Человеческими стали, в которых можно своё отражение увидеть. – А четвёртый – это «романтический» в уголок губ, и руки в данном случае лежат на талии, даже чуть сжимая её, чтобы девушка не взлетела случайно и не упорхнула.
Засмеялась. Даже не хихикнула, а именно засмеялась, всю комнату наполнив колокольчиками и весной. Стоять бы с закрытыми глазами и слушать вечно. Как, всё же, хорошо быть молодым.
– Тебе бы Фомин стихи писать. А ну, да, ты же пишешь.
– Да, где мне, – и чуть-чуть ближе подошёл.
Не отстранилась, стояла глазами зелёными в его синих купаясь. Из-за разницы в росте чуть на цыпочки встав.
– Так какой ты из четырёх выбираешь. Нет, не говори, давай я угадаю, – Вовка потянулся к талии, и крепко обхватил её, чуть выше приподнимая девочку на носки, притянул к себе, и когда она зажмурила глаза, даже чуть вытянув губы, чмокнул в носик. И не отпустил.
– Не правильно ты угадал, Вова. Я выбрала «бабушкин»… – хриплым голосом.
Пятым поцеловал в мягкие розовые губы. Ох, как хотелось по настоящему, но пересилил себя взрослый Фёдор Челенков, боясь напугать девочку, которая целуется точно первый раз в жизни. Со сжатыми губами.
Не трепыхалась, стояла, голову запрокинув, и снова глаза закрыв. Всё, скомандовал себе Вовка и поставил Наташу на землю, и опустил туда же. Она ещё секунд десять стояла с закрытыми глазами, а потом распахнула их, залив весь мир зелёным светом.
– Это и был «бабушкин», – чтобы разрядить обстановку, – кто их гормонов знает, куда понесут.
– Фу. – Наташа, мотнула головой. – Ты врун, Фомин. Сказал, английским заниматься будем.
Вовка глянул на ходики висевшие на стене, ещё минут десять.
– Чего врун, вот хотел тебе фразу одну на английском сказать. «Ай, ван ту кис ю».
– Всё? Это всё, что ты знаешь на английском? – бровки сдвинула.
– You have no idea how badly I want to kiss you right now.
– Гад. Опять что-то пошлое.
И вдруг подошла и чмокнула в щёку.
– Пошли. Пора за Ленкой ехать.
Оделись и вышли из подъезда. Вахтёр – консьерж – бывший милиционер записал в журнал. Строго всё. Десять минут назад пускать не хотел. Набрал квартиру поинтересовался, ждут ли гостей.
Только отошли от подъезда, как навстречу из подворотни на свет божий выбрались трое парней. Один чуть ниже Вовки и коренастый, крепко сбитый такой, а двое пониже и пожиже. Прихлебатели. Банда, мать их. Нет. Не банда, вон как прилично одеты.