Шаровая молния пересекает дорогу перед ними и просачивается на тротуар. Она открывает дверь, ведущую в её квартиру; два язычка пламени, похожие на рожки, воровато осматриваются, словно оглядываясь по сторонам, прежде чем прокрасться внутрь.
— Алюминиевая фольга — самое совершенное вещество из всех, изобретённых человечеством. — Хартбиф расправляет фольгу на зеркальце заднего вида. Он заводит машину и выезжает на дорогу. — Я очень сожалею, мисс. Но у меня при себе больше нет средства, облегчающего испытываемые вами обонятельные экзальтации. Как только мы достигнем лаборатории, вам станет лучше.
— Гха, — харкает Луна. Они едут по направлению к Манхеттену, но дорога ей незнакома. Чего вы хотите, она всего-то в Нью-Йорке шесть недель, как же она могла за это время изучить громадный город — гораздо громаднее, чем её родной Тёрки, штат Техас.
Трущобы, пустые магазины с расколоченными витринами; тянущиеся до бесконечности, размалёванные из баллончиков бетонные стены. Окончательно потеряв ориентацию, укачанная от морской вони, она закрывает глаза. Вместо обычной темноты в крапинку пространство позади её век сине-зеленоватое; в отдалении плавает хитиновое пятно. Движение его ножек напоминает ей шаровую молнию.
Хартбиф сворачивает в аллейку. С их приближением откатывается в сторону металлическая дверь. Входя, Луна видит, что фольга устилает всё, покрывает стены. Простор и пустота как в ангаре, по углам навалены чуть не до потолка старые телевизоры и прочая электроника, как на свалке. По одну сторону деревянный загон. Две коровы поднимают на них глаза. Луна улыбается во весь рот — порода Санта-Гертрудис, совсем как папины.
Полная женщина в розовом халате, в короне из фольги как на Хартбифе, открывает Луне дверцу. Весёлые колечки-кудряшки обрамляют бледное лицо. Очки с бутылочными стёклами моргают Луне.
— Вольта, помоги-ка гостье устроиться, — гаражная дверь медленно закрывается, и Хартбиф выскакивает из автомобиля. — Мне надо на крышу, проверить ход эксперимента и внести записи в журнал. Ты знаешь, какие препараты брать. Она определённо нюхачка.
Дверь со стуком захлопывается, и неожиданно Луна оказывается в состоянии дышать. Морская вонь исчезает, а с ней и мерзопакостные растаявшие мелки с прогорклым сыром. От запаха коров и навоза делается хорошо.
— Ну, здравствуй. — Вольта треплет её по плечу и улыбается. — Сама можешь вылезти, солнышко ты наше?
— Наверно. — Луна возится с ремнём безопасности.
— Ну, пошли, приведём тебя в порядок. — Вольта берёт Луну за руку и ведёт её прочь от машины. Ноги не сгибаются, когда надо; Луна заплетыкивается, и Вольта крепко поддерживает её.
— Ничего. — Луна напрягается и отбрасывает её руку. Женщина широко улыбается, кивает и указывает на железную лестницу, винтом уходящую сквозь устланный фольгой потолок. Когда они проходят мимо коров, те принимаются мычать.
— Что с ними такое? — Луна останавливается и гладит бархатистую морду.
— Доктор Фон любит, чтоб кальций был свежий. — Вольта хмыкает. — Ты ведь заметила, что он этими делами увлекается. Настоящий гений, во всё молоко добавляет.
Лестница ведет в устланную фольгой комнату. Красная и синяя фольга покрывает стены, точно обои в леденцовую полоску. Холодильничек, стол, стулья, компьютер — вся прочая обстановка с виду как у людей. Вольта идёт к холодильнику и наливает в синий стаканчик желтоватую жидкость из пластмассового кувшина.
— Выпей, солнышко, — в носу полегчает.
Луна поднимает стаканчик к губам и морщится — то же самое пойло, что Хартбиф тогда влил ей в глотку.
— А ты вдохни и не дыши, заинька, — Вольта по-матерински ей улыбается. — Так легче будет. — Она треплет Луну по плечу. Луна глубоко вдыхает и с трудом, но опоражнивает стаканчик в два глотка.
— Блин, ну и херовина. — У неё трясётся голова. — Чего он туда напихал, на хрен?
— В основном это урина, но с высококачественными сливочными кальциевыми добавками, — Вольта прыскает. — Естественный способ, которым природа регулирует электрический заряд организма.
ebooksa