— Секрет преображения энергии… — начала было она и умолкла.
— Я мог бы объяснить его вам за пятнадцать минут, — сказал Голт в ответ на ее невысказанную, отчаянную просьбу, — но на свете нет силы, способной заставить меня это сделать. Если понимаете это, значит, со временем поймете и все остальное.
— Та ночь… двенадцать лет назад… весенняя ночь, когда вы ушли с собрания шести тысяч предателей — эта история верна, не так ли?
— Да.
— Вы сказали им, что остановите двигатель мира.
— Я остановил его.
— Что
— Ничего, мисс Таггерт. И в этом весь мой секрет.
Дагни молча устремила на него долгий взгляд. Голт стоял с таким видом, словно читал ее мысли.
— Разрушитель… — заговорила она потерянным, беспомощным тоном.
— …самая зловредная тварь на свете, — продолжил он, почти цитируя, и она узнала свои слова, — человек, организующий утечку мозгов.
— Как же пристально вы следили за мной, — заметила Дагни, — и как долго?
Пауза была очень краткой; взгляд его остался неподвижным, но ей показалось, что в нем появилась напряженность, словно оттого, что он давно ждал этой встречи, и она услышала в его голосе какую-то странную, тщательно скрываемую пылкость, когда Голт спокойно ответил:
— Много лет.
Дагни закрыла глаза; ей хотелось просто расслабиться и сдаться. Она чувствовала какое-то беззаботное равнодушие, она стремилась лишь к покою — к тому, чтобы кто-нибудь объявил ее беспомощной и позаботился о ней.
Приехал врач, седовласый человек с добрым, задумчивым лицом и сдержанными, уверенными манерами.
— Мисс Таггерт, — сказал Голт, — позвольте представить нам доктора Хендрикса.
— Неужели Томаса Хендрикса? — воскликнула она с невольной детской бестактностью; это было имя знаменитого хирурга, ушедшего на покой и исчезнувшего шесть лет назад.
— Разумеется, — пожал плечами Голт.
Доктор Хендрикс в ответ улыбнулся.