Радуга чудес

Несмотря на поздний час, брата капитана доставили в тюремный госпиталь. Рана на лбу зажила довольно быстро. Не так быстро восстановилась деятельность психики. Врачи установили сильную психическую перегрузку. Поддавшись настоятельным просьбам жены и родственников, домой больного выписали несколько раньше, справедливо считая, что домашний психологический климат будет быстрее способствовать выздоровлению. Врачебный контроль продолжался до полного выздоровления.

Причина возникновения столь сильной психической перегрузки с мотивацией самоубийства, как и подлинная причина других странных случаев, происшедших в тюремной камере, осталась невыясненной. В памяти участников события остались лишь как очень странные. О странных случаях у нас много не говорят, да им до конца и не верят. Очень уж все необычно. Хоть и соглашаемся с рассуждениями о больших возможностях человеческой психики, но какие куцые и хилые наши представления о ней. Возможности психики сейчас изучаются наукой, но как часто ставятся под сомнение факты необычных проявлений ее, скептическое отношение считается при этом уместным и даже полезным. Поэтому сейчас мало кто сможет себе представить или хотя бы согласиться с тем, что описанный случай связан с одним из феноменов концентрации мысли.

Так же, как хорошо тренированный штангист значительно отличается от всех нетренированных, так и психически тренированный, интуитивно нашедший законы совершенствования психики, выгодно отличается от психически нетренированного. В то же время психическая сила, как и физическая, в зависимости от цели может принести людям пользу или вред. Так во всей непреклонности встает вопрос нравственного развития и овладения силами психики на благо обществу.

В конце беседы капитан С. добавил, что о причинах появления брата в госпитале ему удалось узнать от врачей. Те схематично рассказали о происшедших событиях в камере. Дома брат изложил подробно все свои переживания. Капитану верилось и не верилось. Обычно неразговорчивый брат его вспоминал и уточнял все детали своих ощущений. Видно было, что события его волнуют чрезвычайно.

Сопоставлял капитан и сравнивал услышанное дома и в госпитале. Все сходилось. И на лбу брата резко и красноречиво проступал большой багровый шрам.

Владимир Рожков, г. Калининград, январь 1985 года. * * *

… Помещая «Черного мага в тюрьме» в мою «Радугу чудес», считаю необходимым указать на научную ценность этого сообщения, сделанного Вл. Рожковым. Описанные в нем проявления психической энергии черного мага подходят под рубрику «массового гипноза».

Но что такое гипноз, как не проявление скрытой в человеке духовной энергии, границ проявления которой мы не знаем.

Степень проявления этой гигантской мощи зависит от способности данного человека, который может обратить эту мощь на Добро и Зло. Обладатель психотехники такой мощи легко может заставить другого человека переживать самые различные состояния души — радости и горя — и легко может толкнуть на самоубийство.

За такими примерами отсылаю читателя к психическим опытам барона Дю Поте, изложенным в книге «Опыты животного магнетизма» (перевод с французского, С.-Петербург, 1980 г.).

Сообщение В. Рожкова является очень поучительным еще и с другой стороны. Часто мы слышим упреки в адрес лиц, обладающих высокими сокровенными знаниями, в том, что они эгоистично сохраняют эти знания только для себя и не делятся ими с широкими массами. В частности, такие обвинения бросались и в адрес Великих Учителей Шамбалы. Содержание «Черного мага…» дает исчерпывающий ответ таким обвинителям, ясно демонстрирует, во что обращаются Высокие Знания, попавшие в недостойные руки безнравственного эгоиста, наслаждающегося своим превосходством над другими, извлекающего из этого садистскую радость.

Вот причина, почему Высокие Знания не даются широким массам.

г. Змеиногорск, 17.01.85 г.

Кто стоял за дверью?

В тот зимний день нас в квартире всего трое: я, Л. И. и гость из Москвы.[35]

В тот день я после обеда лег спать, а Л. И. и приехавший из Москвы гость пошли по магазинам за покупками. Чтобы никто не потревожил моего сна, Л. И., уходя, закрыла на ключ входную дверь.

Я выспался и сидел в своей комнате за письменным столом (было около 5-ти часов вечера), как вдруг слышу звонок. Я подошел к двери и спросил: «Кто там?» Женский голос ответил: «Это я». Я снова спросил: «А кто же это «я»?» И женский голос ответил: «Галочка». Я был ошеломлен. Почему?

Дело в том, что Галочка — моя давнишняя добрая знакомая, старый друг и сослуживица, с которой мы, сдвинув письменные столы, просидели друг против друга (работая над переводами в научноисследовательском институте) более пяти лет. Она замужем. У нее две дочери, а с ее мужем у меня тоже прекрасные отношения. Хаживали в гости друг к другу.

И нужно же так случиться, что в последнее время эти прекрасные отношения вдруг испортились. Не стану углубляться в детали (они ни к чему), но между нами произошла размолвка, грозящая превратиться в окончательный разрыв. По существу, основания для такого разрыва были весьма шаткие. Галочка первая это поняла и написала мне примирительное письмо, на которое я ответил в таком же примирительном духе и просил приехать ко мне, чтобы в доброй откровенной беседе восстановить прежние отношения. Письмо к ней я отправил всего два дня тому назад, а Галочка жила далеко, и чтобы к ней добраться по железной дороге, требуется не менее двух суток. И если Галочка теперь оказалась на лестничной площадке второго этажа за моей запертой дверью, то это означало, что она моего письма еще не получила и приехала по собственному почину.

И этому можно было радоваться, как доказательству, что Галочка не меньше меня стремится возобновить прежние добрые отношения. И это было очень хорошо и в то же время плохо, так как у меня не было ключа, чтобы открыть запертую дверь.

Меня ошеломила мысль о том, в каком глупом положении я нахожусь. Женщина ехала ко мне двое суток по железной дороге, потом добиралась до моего городка на автобусе в зимнюю стужу и теперь озябшая стояла за дверью, а я не мог ее впустить.

Путаясь, я начал ей объяснять, что Л. И. с московским гостем ушли, заперли меня, а ключа у меня нет. Просил ее подождать, пока они вернутся, причем уверял, что они вернутся вот-вот, так как ушли давно. Я чувствовал себя чрезвычайно неловко и глупо, просил у нее извинения за такое нелепое положение. Я спросил, не замерзла ли она? И та отвечала, что нет. У подъезда нашего дома была скамейка, я предложил ей спуститься вниз, чтобы не стоять у дверей. Та согласилась, и я больше не слышал ее голоса.