— А фамилия, отчество? — Задал я следующий вопрос, — да сядь ты не мельтеши.
— Куда нам фамилия? Рылом не вышли, — пожал плечами рабочий, — а отца так само ж Антипом звали.
— Откуда ты Антип Антипыч?
— Дык это, — мужик смущенно от такого обращения почесал затылок. — Из Казанской губернии, село Лишево.
— Ну значит и сам Лишевым будешь, — «окрестил» я мужика. — Мне Иван Иванович сказал, что ты из всех работников самый смекалистый, исполнительный авторитет среди остальных мужиков имеешь, они тебя гласным кликнули.
Сидящий рядом Рерберг явно был не в восторге оттого, что приехавший из столицы великий князь не удовлетворился поверхностной проверкой, а полез вглубь.
— Ну… Это, да, вашсочество, я у себя в селе на работах за головного был, ну и здесь оно как-то само.
— Хорошо, — такой ответ меня устроил. — Ты же крепостной?
— Ну да.
— Волю хочешь?
— Это как? — Не понял Антип.
— Что как? — Немного раздраженно передразнил я рабочего, — выкуплю я тебя у твоего барина, раз ты такой хороший работник. Ну или вернее денег тебе дам — сам выкупишься по закону о вольных хлебопашцах.
— Воля — это хорошо, — кивнул Лишев, вмиг растеряв демонстрируемую до этого «тугоумость», — только извините, ваше высочество, вам то это зачем?
— Эта стройка не последняя, у меня в планах проложить еще тысячи верст железной дороги. Использовать на этом деле криворуких крестьян от сохи, которые могут только копать и таскать — паршивое дело. Мне нужны люди, которые будут строить железные дороги на профессиональной основе. Заключим с тобой договор, лет на десять. Будешь у меня бригадой командовать, жалование положу, не обижу, кормежка, жилье, все пропишем на бумаге, чтобы без обмана.
— Хм… — задумчиво протянул Антип видимо аытаясь найти подвох. — А ежели я опосля как договор закончится работать больше не захочу, дадите уйти?
— Ха! После того как будешь получать тут не пять копеек в день, а скажем рублей тридцать или сорок в месяц. С «чистой» командной работы? Куда? В земле ковыряться? Если такой дурак — то сможешь уйти, куда захочешь. Ну а будешь работать плохо, иль забухаешь, не приведи господь, так получишь плетей, и то что ты не крепостной, никак этого избежать не поможет, — добавил я в конце немного «кнута». А то люди, если их только пряниками мотивировать, очень быстро наглеют и начинают принимать хорошее отношение как должное. — Я доступно излагаю?
— Доступно, вашсочество, — кивнул крестьянин. Судя по сдвинутым в кучу бровям, у него в голове сейчас проходила сложнейшая работа по осознаю будущих карьерных перспектив.
В итоге было сформировано несколько бригад, которые занялись строительством, так сказать, профессионально. Им конечно и платить пришлось соответственно, однако деньги у меня были, да и не видел я ничего плохого в том, чтобы достойно оплачивать тяжелый труд. Заказал из столицы несколько полевых кухонь, выписал армейские палатки с печками, выделил средства на закупку дров для отопления, наладил немного быт строителей, чтобы они не мерли как мухи. С кухнями из Питера привезли один из первых экспериментальных паровозов, типа того что работал на Царскосельский дороге, чтобы он курсировал по уже положенному участку пути. В общем — немного упорядочил местный бардак.
Более того, зимой, пока земляные работы отложены до весны, я настоял на открытии школы для всех желающих получить минимальное образование, благо у Демидова были под рукой учителя и все что для этого нужно. Глядишь лет через десять кто-нибудь из нынешних таскальщиков шпал сможет выбиться в большие начальники.
Сам же я возвращался буквально уже в декабре перед самым ледоставом, на последнем идущем обратно в столицу пароходе. Хотел вернуться домой к Рождеству, чтобы отпраздновать его с семьей, но не успел. В верховьях Волги к концу декабря лед уже полностью закрыл поверхность воды и от Ярославля пришлось добираться по суше. В Питер я приехал только 3 января 1818 года, где меня ждала новость о том, что я скоро стану отцом.