Вторжение

Подземный тоннель с белыми стенами показался Николаю бесконечно длинным. Такие тоннели он видел на практике в областной больнице и первый раз, ища нужный корпус, заблудился в переходах, не туда свернул. Но здесь переходов не было. Тоннель шел вперед, слегка изгибаясь, лампочки под потолком горели через одну, но света хватало. Коля добежал до каких-то дверей, вряд ли ведущих на лестницу. Скорее всего, за ними скрывались технические помещения. Подергал двери – закрыто. Побежал дальше. Увидел впереди тупик. Или не тупик? Нет, не тупик, тоннель поворачивает направо под прямым углом, и за поворотом горит свет. А в «тупике» совсем темно, видимо, лампочки перегорели и никто не позаботился их поменять. Когда Колю спустили на лифте и повезли по тоннелю, никакого поворота каталка не делала. Значит, выход где-то здесь, в тупике. Глаза привыкли к темноте, и Коля увидел неосвещенную лифтовую шахту и дверь на лестницу. Дверь заперта. Коля подергал ручку – наверное, он сможет дверь вынести, но будет шум. Сначала надо посмотреть, что за углом. Николай подкрался на цыпочках, осторожно выглянул и похвалил себя за предусмотрительность. Впереди метрах в трех на табуретке сидел охранник, держал на коленях автомат. За охранником виднелась металлическая решетка, закрытая на висячий замок. За решеткой короткий коридор и четыре двери, похожие на тюремные: две справа, две слева.

«Ага, здесь у вас камеры, товарищи бандиты, – подумал Коля, – и это хорошо, значит, у меня могут быть союзники. Недаром говорят: „Враг моего врага – мой друг“».

Коля повернулся и побежал обратно. Уходить он будет завтра. Нужен какой-нибудь инструмент типа монтировки, чтобы сорвать с решетки замок и освободить узников. Отличная, кстати, мысль – не просто трусливо сбежать, а героически освободить насильно удерживаемых пленников. Еще нужно придумать, как вырубить сидящего у решетки охранника. Не ждать же, пока тот пойдет в туалет. Но над этим время поразмышлять будет, а инструмент он поищет днем во время тренировок. На полигоне полно всего валяется. И дурацкий комбинезон как раз пригодится: под ним можно даже лом унести. Тем, как скрытно вернуться на свою койку, Николай не заморачивался, положился на удачу. И удача не подвела. Пробегая по коридору к двери, ведущей в зал, он снова услышал звук спускаемой в унитаз воды.

«Живот прихватило, – злорадно подумал Неодинокий, – не надо сало килограммами жрать».

До койки он добрался благополучно, прихватив еще два ломтика с тарелки на столе. Натянул потную робу, залез с головой под покрывало, постучал кулаком, разминая каменную подушку, и, посасывая тающие во рту соленые кусочки, блаженно закрыл глаза. Представил, как завтра отсюда смоется, если повезет – не один, а потом они с Андреем найдут Воронова и всю эту шайку накроют. Под эти приятные размышления Коля уснул.

Глава 46

Трехэтажный особняк в конце улицы Советской, окруженный каменным забором, они нашли без проблем. Собственно, других особняков на Советской улице не было. Только деревянные покосившиеся домишки с такими же покосившимися заборчиками. Во дворе особняка лаяла собака, но лаяла не злобно, а как-то жалобно, даже подвывала.

– Голодная, наверное, – сказал Андрей.

Марина кивнула.

Они вскарабкались на забор, что оказалось совсем не сложно. Кирпичная кладка местами разрушилась, позволяя зацепиться, упереться ногами. То ли цемент был некачественный, то ли кирпич бракованный, то ли строители безрукие. Впрочем, какая разница…

К забору подбежал, звеня длинной цепью, большой лохматый пес. Он оскалился, но вид у зубастой пасти был не страшный. Андрею даже показалось, что пес улыбается. Не лает, не рычит, дружелюбно виляет хвостом и с вожделением смотрит на ливерную колбасу, которую Андрей вытащил из кармана. По брылам ручьями текли слюни.

– Вот, пожалуйста, – сказал Андрей, – условный рефлекс Павлова⁷⁹ налицо, вернее на морду. Даже фистулы не надо вставлять.

Он бросил собаке колбасу, та на лету поймала ее и с довольным урчанием потащила к себе в будку. Юра Бардыш, заведующий психиатрическими бригадами скорой помощи, был прав. Пес у главного доктора второй психиатрической больницы только на вид страшный. А в душе добрый. И обожает ливерную колбасу.

Чтобы не лезть наобум, Андрей перед ночным визитом навел справки. Обратился он, конечно же, к Юре, который про коллег-психиатров знал если не все, то очень многое.

– Мутная больница эта двойка, – рассказывал Бардыш, не забывая опрокидывать в рот щедро разливаемый Андреем коньяк.

Вечер, рабочий день закончился, кабинет заперт изнутри, что такого? Не пьянка, просто дружеская беседа двух заведующих отделениями, сопровождаемая умеренной выпивкой, – разве это нарушение трудовой дисциплины? Может, где-то и нарушение, только не на скорой медицинской помощи.

– Есть у них в больнице третье отделение, – продолжал Бардыш, – там диссидентов держат. А главный в Контору «стучит» и живет не на зарплату. Особняк себе трехэтажный отгрохал, на новой «Волге» ездит.

– Женат, дети есть?

– Жена от него сбежала давно и детей забрала. Так что он в своем особняке бобылем кукует. Вдвоем с собакой по кличке Полкан. И пьет по-черному – главный врач, я имею в виду, не Полкан. – Юра усмехнулся и кивнул на быстро пустеющую бутылку. – Давай еще по одной и хорош, мы же не алкаши, как некоторые. Домой пора, супруга ждет. А главный этот скоро сам нашим клиентом станет, точно тебе говорю.

В особняке на втором этаже горел свет, и во дворе стояла «Волга», которую хозяин, видимо, поленился загнать в гараж. Входная дверь оказалась незапертой. Дом снаружи выглядел приличнее, чем внутри. Луч предусмотрительно взятого Мариной электрического фонаря выхватывал картину беспорядка и запустения. «Прав профессор Преображенский, – думал Андрей, осторожно пробираясь между валяющимися на полу бутылками, осколками разбитой посуды, подозрительными лужами, напоминающими следы человеческих испражнений. – Разруха – это не старуха с клюкой⁸⁰. Разруха начинается в головах, а с головой у хозяина дома, похоже, действительно плохо».