Дьявольские близнецы

     Так вот, в разгар спора о том, кто же из девочек будет Снегурочкой, дверь распахнулась и на пороге застыла гибкая фигурка с длинными белыми волосами. Ребята изумлённо замолчали. Только известный хохмач класса Валерка присвистнул и дурашливо выкрикнул, пустив петуха в конце фразы: «Вот вам и Снегурочка! Здрасте!»

Неожиданно взрослым, мелодичным голосом новенькая почти пропела: «Я не Снегурочка! Меня Светлана зовут!»

Пашка на негнущихся ногах подошёл к девочке. Вгляделся в тонкие черты лица, радостно улыбнулся и сказал ей, оторопевшей от такого приветствия: «Теперь я, наконец, знаю, какая ты!»

…С той поры прошло немало лет. Они окончили школу, поступили в институты. Павел в Сеченовку, а Светлана в Ленинский педагогический. И уже на первом курсе расписались. Свадьбу не справляли. Ровно за два месяца до торжества Пашкины родители погибли в автокатастрофе. Бабушка слегла с инфарктом, но не справилась с потерей и через сутки отправилась вслед за ними. Так Пашка в одночасье осиротел. Он благодарил Бога, что рядом с ним в трудное время была Светлана, которую он любил, как ему казалось, больше жизни. С того декабрьского дня, когда она появилась на пороге класса, они стали лучшими друзьями. После окончания школы поняли, что их связывает настоящее чувство. С благословения родителей Светланы, они больше не расставались и стали жить вместе в огромной трёхкомнатной квартире Павла.

     Как это ни странно, первая близость с любимой девушкой не принесла Павлу так долго ожидаемого удовольствия. Нет, он искренне любил и хотел Светлану, но как только возбуждение охватило его,  в мыслях всплыл сексуальный детский опыт в кладовке. Стоны Маши и её горячее влажное лоно. Павлу стало стыдно, как будто Светлана могла подсмотреть, о чём и ком он думает в самый важный момент их жизни. Всё желание улетучилось, и у него ничего не вышло. Светлана была в недоумении, даже всплакнула слегка. Павел, как ему казалось, искренне принялся убеждать девушку, что у мужчин иногда случаются такие казусы. Это вовсе не от того, что он её не любит или не хочет. Просто он так долго ждал этого события, так волновался, вот и случилась неловкая промашка. Светлана всхлипывала, но успокоилась и даже пару раз улыбнулась сквозь слёзы. Но потом всё случилось само собой. Ночью во сне их тела соприкоснулись и сплелись, соединились в единое целое. Соитие, которое последовало за этим прошло легко и естественно, словно они занимались сексом давно и хорошо знали потаённые желания и предпочтения друг друга. А после влюблённые провалились в глубокий сон.

     Под утро Павлу приснилась покойная бабушка. Старуха сидела рядом на кровати, разглядывала его и горестно качала головой. Пашка засмущался и попытался прикрыться рукой.

Бабушка усмехнулась и неприятным, каркающим голосом грубо сказала: «Ох, и знатный кобель, ты вымахал. Не будет бабам от тебя покоя!»

«Бабуль! – с жаром воскликнул Павел. – Да ты что такое говоришь? Я Светлану люблю, и никогда ни на кого её не променяю!» 

 «Что ж, – прищурилась старуха хитро, – давай посмотрим?»

Она неторопливо развязала белый головной платок и сняла его. Вынула из волос черепаховый гребень, наклонила голову и резко откинула назад. Седые тонкие кудельки вдруг превратились в густые чёрные пряди. Лицо за секунду стало молодым и прекрасным. Но не бабушкиным. Перед ним сидела нагая Маша. Павла охватило бешеное вожделение. Ему показалось, что его чресла взорвутся, если он не выплеснет из себя животную страсть. 

Глава 3. Роковое обещание

     Постепенно жизнь вошла в спокойное русло. Молодые притёрлись друг к другу. Павел не вспоминал о постыдном случае из детства и во снах не видел ничего. Просто проваливался в тёмное забытье, а утром не мог вспомнить, что ему снилось.

Учёба и студенческая жизнь занимали почти всё их время, так что на общение супругам оставались лишь короткие часы перед сном. И то, если не висели хвосты из курсовых и несданных зачётов. Тогда вместо задушевных бесед они быстро ужинали и расходились с учебниками по разным комнатам, чтобы не отвлекаться на всякие нежности влюблённых: переглядывания, мимолётные поцелуйчики и касания ног под столом, которые обязательно приводили их в постель. Они со Светланой единогласно решили, что с детьми подождут до окончания института. А может и ещё позже. Надо же ей поработать по специальности, прежде чем запирать себя на несколько лет в домохозяйках. Павел в этом вопросе был даже более чем предусмотрителен, ни разу не потерял головы от страсти. Он очень хотел детей, но в то же время мечтал, чтобы любимая реализовала свой умственный потенциал. У Светланы был несомненный талант к языкам. Она в совершенстве знала четыре: английский, немецкий, испанский и латынь, и только приступила к изучению чрезвычайно трудных японских иероглифов. Сам Павел бредил генетикой и эмбриологией. Преподаватели пророчили ему выдающуюся карьеру и большое будущее в медицине.

     Когда жена испуганно обмолвилась, что у неё задержка, Павел не придал большого значения услышанному известию. Он был уверен, что всегда соблюдал меры предосторожности. Мало ли, почему у Светланы сбился цикл. Последние несколько недель супруги жили в бешеном ритме: спали по четыре часа в сутки, а иногда и вовсе всю ночь напролёт проводили за книгами. Питались супруги кое-как. На готовку у Светланы совсем не оставалось времени, вот и перебивались всухомятку. Жена сильно похудела и подурнела, и одежда нескладно болталась на ней. А Павел наоборот, как-то резко заматерел, став ещё привлекательнее. От него исходила волна животного магнетизма сильного самца, сводящего слабый пол с ума. При виде Павла девушки и некоторые преподаватели в институте – женщины бальзаковского возраста начинали неестественно смеяться, жеманничать и говорить глупости. В том, что Светлана действительно беременна, Павел удостоверился, когда увидел, как утром жена откусила кусочек от бутерброда с любимой докторской колбасой и стремглав понеслась в туалет, где её жестоко вырвало. Гинеколог в районной женской консультации подтвердил их опасения: Светлана ждала ребёнка, и срок, как оказалось, приличный – четырнадцать недель. Об аборте, как таковом, не могло быть и речи. Оставалось только рожать.

    Как только срок перевалил за половину, утренняя тошнота Светланы исчезла. У жены появился аппетит. Она, наконец, начала прибавлять в весе, груди налились, и округлился живот. Светлана расцвела красотой счастливой беременной женщины. Павел не мог наглядеться на жену. Он пристрастился подолгу любоваться плавными линиями её нагой фигуры и жалел, что совсем не умеет рисовать. А потом они неторопливо занимались сексом, иногда  по нескольку раз подряд. Светлану и радовало и смущало такое странное проявление сексуальности мужа. Но в его глазах было столько восхищения и обожания, что она не могла и не хотела противиться его желаниям, и сама испытывала огромное наслаждение от его ласк.   

     В середине ноября Павлу позвонил старый школьный друг, тот самый Валерка, первый заводила и юморист класса. Он жизнерадостно прокричал в трубку, что в ближайший выходной будет отмечаться сорокалетие школы, на которое приглашают выпускников. Сначала пройдёт концерт в спортзале, так как администрация опасается, что актовый не вместит всех желающих. А после официоза народ разойдётся по аудиториям бывших классных руководителей, где душевно посидит за «рюмкой чая». В голосе Валерки было такое обещание радостной встречи с детством, что Пашка тут же согласился, сказав, что он непременно придёт вместе со Светланой. Но перед событием жена вдруг почувствовала себя плохо, ссылаясь на странную усталость и ломоту во всём теле. Павел решил, что один он не пойдёт ни на какой праздник, но Светлана уговорила его не отказываться от встречи со школьными друзьями. И он поддался её уговорам, за что впоследствии проклинал своё согласие.   

…Школа гудела, как растревоженный улей. Толпы разодетых людей перемещались по коридорам и лестницам хорошо знакомого здания, где пролетело яркой искрой их беззаботное октябрятское детство, пионерское отрочество и комсомольская юность. Отовсюду раздавались радостные возгласы узнавания прежних мальчиков и девочек в представительных мужчинах и раздобревших от детей и домашних хлопот женщинах. Концерт задерживался по причине ожидания группы ветеранов, которые были неизменными гостями на всех торжественных мероприятиях школы. В годы Великой Отечественной войны в её стенах была сформирована зенитно-артиллерийская дивизия. На тридцатилетний юбилей здания один из этажей полностью отдали под музей, посвящённый дивизии и солдатам, погибшим и выжившим в аду сражений.

    Павел стоял в окружении бывших одноклассников, которые наперебой трещали о своих успехах и достижениях последних лет. Лёля Куницына, гордость школы и золотая медалистка, удивившая всех, что вместо учёбы в университете предпочла стать матерью и домохозяйкой, показывала фотографии очаровательного беззубого малыша – первенца, и при этом с мечтательной улыбкой поглаживала огромный живот. Валерка, как всегда паясничал и всех рассмешил, когда с не наигранным удивлением, увидев её огромное пузо, воскликнул: «Ого, Лёлька! Да ты, как крейсер, бороздишь пространство». Павел расслабился, и на время волнение за жену отпустило. Он забылся, улыбался не дежурно, а искренне хохотал и шутил вместе с друзьями.

     Внезапно Валерка запнулся на очередной хохме, которую с упоением начал было рассказывать. Приятель замер с полуоткрытым от изумления ртом. Затем оно сменилось на восхищение, и парень протяжно присвистнул. Все дружно обернулись в сторону, куда пялился Валерка. По коридору по направлению к ним шла молодая женщина. Стройная и длинноногая брюнетка, с роскошной гривой длинных волос. Её большая, явно ничем не скованная грудь тяжело колыхалась под шёлковой светлой блузкой. Ткань кофты была тонка, что позволяло острым бугоркам сосков, дразня и возбуждая мужчин, проявляться за ней. Компания замерла в молчании.

Вдруг благовоспитанная Лёля неожиданно для всех прошептала: «Тьфу, шалава! Принесла её нелёгкая!»