– Вы не имеете права! А если кто-то по-настоящему заболеет?
– Никто не заболеет, мы все проверили на себе, а теперь просто смотрим, у всех ли одинаковая реакция…
– Если вы не прекратите, я…
– Что? Оставишь нас после уроков? – спросил Фред голосом, в котором явственно прочитывалось: «Я бы на тебя посмотрел».
– Заставишь писать предложения? – хмыкнул Джордж.
В гостиной засмеялись. Гермиона выпрямилась в полный рост. Глаза ее сузились, а пышные волосы стояли дыбом, как наэлектризованные.
– Нет, – сказала она. Ее голос дрожал от гнева. – Я напишу вашей маме.
– Ты что, с ума сошла? – ужаснулся Джордж, отшатываясь.
– Нет, не сошла, – сурово произнесла Гермиона. – Я не могу вам запретить экспериментировать на себе, но на первоклассниках – не позволю.
Фред и Джордж стояли как громом пораженные. Оба явно сочли, что Гермиона нанесла им удар ниже пояса. Бросив на близнецов последний грозный взгляд, она пихнула пергамент и пакет Фреду в руки и гордо удалилась к креслу у камина.
Рон так сильно вжался в сиденье, что его нос находился примерно на уровне коленок.
– Благодарю за поддержку, Рон, – процедила Гермиона.
– Ты же сама прекрасно справилась, – промямлил тот.
Гермиона невидяще посмотрела на чистый лист, а потом раздраженно сказала:
– Нет, бесполезно, не смогу сосредоточиться. Все, пора спать.
Она распахнула рюкзак. Гарри решил, что Гермиона сейчас затолкает туда книжки, а она вместо этого достала два бесформенных шерстяных предмета, аккуратно разместила на столике у камина, накидала на них пергаментных обрывков, а поверх всего сломанное перо и отступила полюбоваться.
– Во имя Мерлина! Ты чего? – спросил Рон. Он смотрел на Гермиону так, словно опасался за ее рассудок.
– Это шапочки для домовых эльфов, – живо отозвалась она, собирая учебники. – Я связала их летом. Но без колдовства я вяжу хуже всякой улитки, а теперь, я надеюсь, удастся больше.
– Ты оставляешь домовым эльфам шапочки? – очень медленно проговорил Рон. – А сверху прикрываешь их мусором?
– Да, – с вызовом ответила Гермиона, перебрасывая рюкзак через плечо.