– Чего? – удивился Гарри.
– Того! Выметайся! ВОН! – Дядя Вернон заорал так, что даже тетя Петуния и Дудли вздрогнули. – ВОН! ВОН! Давно бы пора! Эти совы – устроили тут, понимаешь, ночлежку! Взрывающиеся пудинги, сломанные стены! Хвост Дудли! Мардж под потолком! Летающий «форд»!.. ВОН! ВОН! Хватит с меня! Слышать о тебе не хочу больше! Раз за тобой гоняется какой-то маньяк, тебе здесь не место! Я должен защитить жену и сына! Мне твои неприятности не нужны! Раз ты пошел по той же дорожке, что и твои родители, – пожалуйста! Только я тут ни при чем! ВОН!
Гарри застыл как громом пораженный. В руке он по-прежнему держал скомканные письма из министерства, от мистера Уизли и от Сириуса.
– Ты меня слышал! – кричал дядя Вернон. Он на-двинулся на племянника багровым лицом, и до Гарри долетали брызги слюны. – Мотай отсюда! Пол-часа назад ты и сам мечтал уйти! Так вот я – за! Проваливай! И прошу больше никогда не пачкать мой порог! Не знаю, зачем мы тебя вообще взяли, Мардж права, надо было отослать тебя в приют! А мы своей добротой сами себе все испортили, ду-мали, сможем это из тебя выбить, сделать из тебя человека, только уж если кто родился с гнильцой, ничего не попишешь, и теперь с меня хва… Что?!
Сова с такой скоростью просвистела по трубе, что сначала ударилась об пол и лишь потом с недоволь-ным криком взвилась в воздух. Гарри поднял руку, чтобы выхватить у нее письмо в красном конверте, но сова пролетела над его головой к тете Петунии. Та взвизгнула и пригнулась, закрыв лицо локтями. Сова сбросила конверт ей на голову, развернулась и вылетела обратно в трубу.
Гарри бросился к письму, но тетя Петуния его опередила.
– Можете открыть, если хотите, – сказал Гарри, – но я все равно услышу, о чем оно. Это вопиллер.
– Брось его, Петуния! – взревел дядя Вернон. – Не прикасайся! Это опасно!
– Но оно адресовано мне, – прохныкала тетя Петуния. –
Тут у нее перехватило дыхание от испуга. Красный конверт задымился.
– Открывайте скорей! – понуждал ее Гарри. – Покончите разом! Это же все равно случится.
– Ни за что!
Ее рука дрожала. Она дико озиралась, словно в поисках выхода, но было слишком поздно – конверт загорелся. Тетя Петуния закричала и уронила его на стол.
Из языков пламени зазвучал страшный громопо-добный голос, который, эхом отдаваясь в замкнутом пространстве, заполнил собой всю кухню:
–
Тетя Петуния была близка к обмороку. Ноги ее подкосились, она опустилась на стул рядом с Дудли и спрятала лицо в ладонях. Остатки конверта беззвучно догорели и превратились в пепел.
– Что это было? – Дядя Вернон охрип от волнения. – Что… я не понимаю… Петуния?
Та молчала. Дудли смотрел на мать, тупо разинув рот. Страшное молчание ширилось. Гарри в полном изумлении следил за тетей; голова буквально разрывалась от боли.
– Петуния, дорогая? – робко позвал дядя Вернон. – П-петуния?