– Ну, ты скажешь тоже… «дикий»… это уж слишком, – заявил Огрид, не переставая заламывать руки. – Бывало, конечно, набрасывался пару раз, ну, когда вожжа под хвост, – но я ж говорю, исправляется он, очень даже исправляется и привыкает хорошо.
– А для чего тогда веревки? – поинтересовался Гарри.
Он только что заметил канаты, толстые как молодые деревца, – они тянулись от стволов самых крупных ближних деревьев туда, где свернулся калачиком Гурп.
– Он связан? – слабым голосом пролепетала Гермиона.
– Ну… да… – занервничал Огрид. – Понимаете… я ж говорю… он своей силы не понимает.
До Гарри вдруг дошло, почему в лесу им никто не встретился.
– А что, собственно, мы должны делать? – испуганно спросила Гермиона.
– Смотреть за ним, – надтреснуто ответил Огрид. – Когда меня не будет.
Гарри и Гермиона в отчаянии поглядели друг на друга. Гарри отчетливо вспомнил, что уже пообещал Огриду выполнить все, что тот попросит.
– А конкретно… что подразумевается? – уточнила Гермиона.
– Не кормить, нет, ничего такого! – воодушевился Огрид. – Еду он сам добывает. Птицы, олени, тому подобное… но… ему бы компанию. Мне б только знать, что братишку навещают, поддерживают… учат… ну, сами понимаете.
Ничего не сказав, Гарри повернулся и посмотрел на спящую гору. В отличие от Огрида, пусть очень-очень большого, но все-таки человека, Гурп был какой-то странно бесформенный. То, что Гарри сначала принял за огромный мшистый валун слева от холма, оказалось головой. Абсолютно круглая, густо поросшая курчавыми волосами цветом как папоротник-орляк, она была сильно велика для такого тела. Шея практически отсутствовала – совсем как у дяди Вернона. Сверху лепилось большое мясистое ухо. Необъятная спина, прикрытая грязным коричневатым одеянием из грубо сшитых звериных шкур, вздымалась во сне, и при каждом вдохе швы немного расходились. Гурп подтянул ноги к животу, и Гарри видел громадные, размером с сани, черные босые подошвы, одну на другой.
– Значит, мы должны его учить, – пустым голосом сказал Гарри. Теперь он понял смысл предупреждения Фиренце.
– Да… так, объясняться малость, – с надеждой ответил Огрид. – Потому что ясно же: он как научится общаться, так и поймет, что мы его любим, очень, и хотим, чтоб он с нами жил.
Гарри взглянул на Гермиону. Та ответила ему совершенно безнадежным взглядом сквозь пальцы.
– Вот так пожалеешь, что нельзя вернуть Норберта, – сказал он ей, и она ответила дребезжащим смешком.
– Так вы согласны? – спросил Огрид, который, видимо, слов Гарри не расслышал.
– Мы… – протянул Гарри, уже связанный обещанием. – Мы попробуем, Огрид.
– Гарри, ты настоящий друг! – воскликнул тот со слезливой улыбкой и опять промокнул лицо носовым платком. – Но сильно-то не утруждайтесь… экзамены же… приходите к нему… ну, может, в неделю раз, поболтать чуток… под плащом, чтоб вас не видели… Ну что, я его разбужу?.. Познакомитесь…
– Что?.. Нет! – Гермиона вскочила. – Огрид, не надо, не буди его, в самом деле, это ни к че…